Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]

— Ложитесь, а то простудитесь.

Я вернулся в постель.

— Как спали?

— Отлично.

— Охотно верю. Вчера вечером я почти десять минут барабанила в вашу дверь, но вы не откликнулись.

Говоря эти слова, девушка не сводила с меня испытующих глаза. Я отвел взгляд.

— Я… я очень устал., и тут же заснул, как только лег.

— Все понятно.

Она прошла к окну и раздвинула шторы.

— Смотрите, какое солнышко! Скоро девять часов!

На дворе торжествовала весна. Комната мгновенно наполнилась солнечным светом. Мов распахнула окно и, глубоко вдыхая воздух, проделала несколько гимнастических упражнений. Затем она облокотилась о подоконник и, глядя в сад, сказала:

— Надеюсь, вы заметили, что у вас под окном есть пожарная лестница. В случае какой-нибудь катастрофы вы первым сможете выбраться из дома.

Резко развернувшись, Мов легкой походкой направилась к моей кровати.

— Если вам вздумается потренироваться, позаботьтесь о том, чтобы не побеспокоить тетушку, ведь ее комната находится как раз под вами, договорились?

На сей раз она явно переборщила со своими намеками. С трудом проглотив слюну, я промолвил:

— В такие игры я не играю, Мов…

— Очень хорошо. Мое дело вас предупредить, не так ли?

И она упорхнула, наградив меня напоследок взглядом, в который постаралась вложить как можно больше язвительности.

— Нет, только завтра.

— Вам придется отказаться от съемки.

— То есть как?

— С сегодняшнего дня начинается ваша рекламная кампания. Очень сложно будет кричать об открытии нового таланта, если вы тем временем продолжите играть роль типа «кушать подано».

Чтобы уберечь свой макияж, Люсия едва прикасалась к еде, но в кофе она себе не отказала, оставив на чашке неприятные на вид следы помады.

— Я уже позвонила Блонвалю, пресс-секретарю фильма, он лучший специалист в городе и будет заниматься вами…

Я слушал, не проронив ни звука. В это утро меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Казалось, события разворачиваются вокруг кого-то другого. Я допил свой кофе.

— Послушайте, мадам…

Мов оторвала глаза от тарелки, заинтригованная торжественностью моего тона.

— Да, Морис?

— Очень любезно с вашей стороны оказать мне это высокое доверие, но…

— Что такое?

— Вам не приходило в голову, что я могу оказаться неспособным сыграть главную роль?

На мгновение в глазах Люсии мелькнуло раздражение. Она очень не любила, когда ее планы ставили под сомнение.

— Я слышала, как вы произносили слова роли. Ваши способности безграничны, поверьте мне, я знаю в этом толк.

Мов не выдержала:

— Не терзайте себя понапрасну, Морис. Моя тетя может создать актера из ничего.

Маховик был запущен. У продюсера в одной из папок обнаружился подходящий сюжет, соответствующий замыслу Люсии. Один большой специалист по инсценировкам под руководством моей покровительницы быстро подготовил нужный сценарий. Короче, меня понесло течением. Естественно, никто из участвующих в создании фильма не строил иллюзий на мой счет. По их мнению, я был всего лишь любовником звезды, ради которого совершается безумство, причем весьма дорогостоящее, ибо Люсия вложила в эту авантюру немало денег. Но надо честно сказать, актриса развернула свою кипучую деятельность не только ради меня. Она действительно давно мечтала о собственной постановке, ведь это амбициозная мечта любого актера, хорош он или плох. Мне не очень ясны истоки этой пагубной страсти, заставляющей их стремиться перейти по другую сторону камеры. То, что я был никому не известен, Люсию вполне устраивало. Для дебюта ей был необходим преданный и послушный мальчик. Участие в ее фильме любого мало-мальски известного актера вряд ли прошло бы бесконфликтно.

Энтузиазмом совместной работы наши любовные отношения были отодвинуты на задний план. Иногда я спускался к ней в спальню по пожарной лестнице, но и в постели мы продолжали говорить о работе. Если же у Люсии появлялась потребность в отдыхе, она предпочитала отправиться со мной на мою прежнюю квартиру. В ее жизни было слишком много роскоши, атласа, духов, кожи, а убожество унылой комнаты с жалкой железной кроватью успокаивало ее взвинченные нервы, и она, теряя меру, с восторгом и жадностью, отбросив все мещанские условности, занималась любовью на грязных простынях.

Я делал все, чтобы ее удовлетворить, но мое отвращение с каждым днем росло. Чтобы преодолеть его, я прибегал к помощи воображения, представляя, что держу в объятиях не потрепанную временем актрису, а одну из восхитительных героинь, созданных силой ее таланта.