Ричард Штерн - Башня

Поднявшись еще выше, он, наконец, оказался на самом верхнем этаже, прямо под радиотелевизионной мачтой. Двери лифта закрылись, и Нат тут же услышал, как кабина уходит вниз. Крайне удивленный, он взглянул на светящуюся стрелку «Вниз». «Кто мог его вызвать? » – снова подумал он, но не нашел ответа.

Нат недоуменно смотрел на световой индикатор, прислушивался к гулу тросов и пытался угадать, на сколько этажей опустился лифт. На десять? На пятнадцать? Угадать он так и не смог.

Когда кабель загудел снова, Нат опять прислушался. На этот раз ждать пришлось долго. Лифт опустился до самого вестибюля. «К чему бы это? Выбрось все из головы», – посоветовал он себе и отвернулся от лифтов.

Ничто не загораживало вид с самого верхнего этажа. Перед Натом раскинулась гавань, Нарроус-Бридж, а за ней – сверкающий океан. Нат вспомнил снова Бена Колдуэлла: первое, что видят в Америке с приходящего судна, – сверкающую телевышку. Теперь он понимал того капитана, который вспомнил древний Фарос, тысячу лет указывавший судам дорогу к устью Нила.

К северу простирался город со своей прямоугольной сеткой улиц, и небоскребы в центре города казались с этой высоты кубиками на каком-то макете. Просто нереальный вид, хотя уже и давно знакомый Нату.

Когда снова раздалось слабое гудение лифта, он отвернулся от окна. На этот раз над дверьми светилось зеленое табло. Он смотрел, ждал и удивлялся, почему вдруг ощущает такое напряжение.

Гудение тросов стихло. Зеленый свет погас. Двери открылись, и вышел Гиддингс. Двери за ним тихо закрылись, но свет не погас.

– Я гадал, найду ли вас здесь? – заметил Гиддингс.

– А почему бы и нет?

Гиддингс пожал плечами. Огляделся вокруг. В большом зале вдоль одной из стен уже были накрыты скатертями столы. Подносы с бутербродами, бутылками, бокалами, тарелками с орешками и хрустящим картофелем, со всеми причиндалами настоящего коктейль-пати не заставят себя ждать, а с ними кельнеры, бармены, девушки, которые будут высыпать пепельницы и убирать грязную посуду, пока гости торжества будут говорить, говорить и говорить.

Гиддингс снова взглянул на Ната:

– Вы что-нибудь ищете?

– А вы?

– Послушай, парень... – начал Гиддингс.

Нат покачал головой:

– Так не пойдет. Хотите что-то спросить, спрашивайте. Хотите что-то сказать, скажите. Я тут как раз выяснил, что после прошедших пяти лет я вас не слишком люблю, Вилли. Да и никогда не любил.

– А теперь, когда я ткнул вам в нос подписанные вами извещения, вы поняли почему?

– Вы это так воспринимаете?

– А как же иначе?

– Тогда пошли вы... – ответил Нат.

На лице Гиддингса появилось задумчивое выражение.

– Для архитектора вы выражаетесь не слишком изысканно, – заметил он. Голос его звучал мирно.

Схватка уже миновала. «Но она еще возобновится, – сказал себе Нат, – это неизбежно».

– Я не всегда был архитектором, – заметил он и подумал: «Еще я был объездчиком лошадей, парашютистом, боролся с лесными пожарами, был студентом», – потом сказал:

– Вы поднялись прямо из вестибюля?

Гиддингс не спешил с ответом:

– А что?

– Вы уже были наверху?

– Я спросил, в чем дело?

– В том, что здесь кто-то был.

Это вертелось у него в голове все время, и он решил заговорить, чтобы хоть что-то выяснить.

– Я слышал, как ходит лифт, – сказал Нат, потом добавил: – Вся площадь оцеплена полицией. Вас останавливали?

Гиддингс нахмурился:

– Останавливали.

– Меня тоже. – Это было не совсем так, но он ведь разговаривал с ними.

– И вы спрашиваете, кто еще сейчас в здании, – сказал Гиддингс, – и зачем?

– Именно так.

– Возможно, – медленно начал Гиддингс, – вы это выдумали, и здесь никого нет...

Гиддингс запнулся, обернулся, и они оба уставились на красное табло, которое загорелось над дверью лифта; оба услышали звук движущейся кабины. Взглянули друг на друга.

– Я ничего не придумал, – сказал Нат.

– Теперь я вам верю.

– Запомните это на будущее.

Всю дорогу, вниз в вестибюль и наружу на площадь, где Нат выяснил, что там, все еще стоят полицейский-негр и его громадный ирландский коллега, Гиддингс молчал, присматривался и прислушивался.

Нат спросил:

– Пока вы здесь стоите, проходил кто-нибудь кроме нас внутрь?

Барнс, тот чернокожий, полицейский, ответил:

– А почему вы спрашиваете, мистер Вильсон?

Шэннон, ирландец, сказал:

– Это большое здание. У него много входов. – Он пожал плечами. – Мало ли, уборщицы или еще кто.