Гарри Картрайт - Обвиняется в убийстве

Для тех, кто уже пережил два месяца мучительного отбора присяжных и более двух месяцев допроса свидетелей, Карин Мастер казалась женщиной, достойной удивления и восхищения. Вероятно, это объяснялось тем, что было чрезвычайно трудно точно определить ее роль во всех этих странных событиях. Карин была, несомненно, собранной и смелой женщиной, воспитывавшей двух своих несчастных детей без нытья и жалоб, однако во многих отношениях она, казалось, болезненно зависела от окружающих. Она была хорошенькой (если так можно сказать о кукле), с блестящими карими глазами и улыбкой чистой, как у ребенка. Поскольку Карин была потенциальной свидетельницей, в зал суда ее не допускали. Несмотря на это, ее присутствие ощущалось повсюду. То она болтала с секретаршами, репортерами и друзьями в коридоре или в приемной у судьи, то все время что-то устраивала, то ухаживала за детьми, то с большой выдумкой готовила г обеды, которыми угощала затем Каллена и его людей. При этом она все время терпеливо чего-то ждала. Ждала каждый День. Казалось, что ничто уже не сможет поколебать ее веру и вывести ее из равновесия. Само присутствие Карин в Амарилло придавало значимость тем несколько двусмысленным доводам, к которым прибегала защита, чтобы добиться оправдания любимого ею человека.

Когда Карин заняла место для дачи свидетельских показаний и начала отвечать на вопросы, ее любезность и самообладание приняли почти карикатурную форму. Сложив руки на коленях, она внимательно выслушивала каждый вопрос Хейнса, затем нарочито медленно поворачивалась в сторону присяжных, широко им улыбалась и только потом отвечала.

Направляемая умелыми вопросами Хейнса, Карин описала события 2 и 3 августа так, как она их помнила. Было обычное утро, рассказывала она. Примерно в 7.30 или 8 часов утра Каллен уехал на "кадиллаке" к себе в контору. Она отвезла детей в школу, а сама всю первую половину дня провела в новом салоне красоты, о котором ей недавно рассказали. Во второй половине дня она отправилась с детьми в кафе-мороженое. Примерно в пять часов вечера позвонила секретарша Каллена и предупредила ее, что тот задерживается, что было вполне обычным явлением: Каллен часто возвращался домой, когда Карин и дети уже спали. Примерно в 6.30 вечера позвонила ее подруга Шерри Джонс и пригласила их с Калленом на ужин, на что Карин ответила: "Спасибо, но у меня ужин уже готов. Он в духовке. Каллен немного задерживается". Примерно в 8.30 Шерри Джонс позвонила еще раз, но Карин не помнила, о чем они тогда говорили. (По многочисленным слухам, ходившим в то время, Шерри Джонс звонила и третий раз, примерно в 11.30, и Карин сказала ей, что уже беспокоится за Каллена и собирается отправиться на его розыски. Карин, однако, отрицала это.) Где-то между 9.00 и 9.30 вечера, продолжала Карин, она приняла снотворное и легла спать. Обычно она ложится позднее, но в тот вечер что-то сильно устала.

— А что произошло потом? — спросил Хейнс.

— В 12.40 я проснулась и посмотрела на электронные часы. Каллен был в постели. Мне показалось, что он спит. На нем были одни трусы, и он был наполовину раскрыт. Потом я опять уснула.

Далее, сказала Карин, обращаясь к присяжным, примерно в 4.00 или 4.15 (по-видимому, она тогда не посмотрела на часы) раздался телефонный звонок. Она встала, обошла кровать и подняла трубку. Это был Кен Дэвис, который сказал, что хочет переговорить с братом. Карин помнит, что разговор был коротким — не более трех минут. Она слышала, как Каллен говорил: "Не может быть! Боже мой! Неужели? В кого стреляли?"

Вопрос : А что вы сделали потом?

Ответ : Я встала, подошла к Каллену. Он не спал… Я села на край кровати. Мы с недоумением смотрели друг на друга. Неожиданно раздался еще один звонок. Подняв трубку, я услышала мужской голос. Говорил инспектор Форд из полицейского управления. Он попросил к телефону мистера Дэвиса.

Стремясь внести во все полную ясность, Хейнс спросил затем у Карин: "Оказывал ли Каллен Дэвис и продолжает ли он оказывать вам материальную помощь?" Карин повернулась к присяжным и ответила: "Да". В заключение Хейнс спросил: "Вы любите его?" Карин снова медленно повернулась к присяжным, улыбнулась и сказала: "Да".

Джо Шэннон начал перекрестный допрос Карин Мастер с того, что поинтересовался, почему она все время поворачивается в сторону присяжных и улыбается. Карин вновь повернулась к присяжным, чуть помедлила с ответом, улыбнулась и сказала: "Лишь сейчас у меня есть возможность увидеть присяжных собственными глазами. Мне кажется, это очень симпатичные люди; а вы этого не находите?" Шэннон тут же пожалел, что задал ей этот вопрос, и постарался побыстрее перейти к другой теме. Он начал спрашивать ее о том, чем она занималась до и после убийства, подводя ее к событиям 12 августа 1976 года, когда она предстала перед большим жюри округа Таррент. Карин помнила тот день. Шэннон, обдумывая следующий вопрос, взял копию протокола допроса свидетелей перед большим жюри.