Константин Бабулин - С.В.С.(Синдром Внезапной Смерти)

- А что за тема?

- Влияние классической живописи, на дизайн периодических изданий.

- Ничего себе…

- Да мудрёно, но работала с увлечением, был период, когда она практически прописалась в Третьяковке. Серьёзно увлеклась живописью и, даже, пошла на курсы по искусствознанию и рисованию.

- Насколько она была откровенна с вами в обсуждении своих знакомых? Был ли у неё кто-то близкий?

- Не очень откровенна. Именно из-за моей реакции на её сексуальность, эта тема как бы ушла за скобки нашего общения. Подруги, в смысле настоящей дружбы, у неё были. – Он подумал. – Одна точно, Саша Мальцева, с ней они ещё со школы дружили, почти до последнего времени, тут мне трудно что-то подробнее рассказать… Так чтобы кто-то приходил к ней в гости, или она у кого-то оставалась, я не помню. Излишне говорить, что мы всё это проверили весь круг её знакомых, и интернет общение в том числе, но ничего не обнаружили. Хотя, как видно, что-то упустили. Вот вам же удалось сходу узнать о её сексуальности…

- Я знаю, что вы лечили её, пытаясь исправить её ориентацию – как?

- О, и это знаете. Да, но не я пытался, и не лечить. Я давно уже смирился с тем, что есть. Она сама ходила на приём к психологу. Это была её инициатива, я не лез.

- Это неожиданно. Ладно проверим. Тогда зайдём с другой стороны. - Не может ли её смерть быть ударом по Вам? Какие конфликты сейчас вокруг Вас?

- Ничего такого нет. И нет главного – хотя бы намёка на то, что убийство дочери совершено, как предупреждение мне.

- Это не обязательно должно сопровождаться намёками, разъясняющими причину убийства. Если вы деморализованы, то цель достигнута.

- В этом смысле да, я деморализован, но тогда это уже не передел бизнеса или влияния, это борьба на уничтожение. И как только я узнаю, что это было из-за меня, что убийство как-то связано со мной, я тут же разберусь с тем, кто это сделал самым жестоким образом, для этого есть, и средства, и возможности. Даже тот, кто мне будет намекать на это, окажется в плохом положении, я вытрясу из него всё, уж поверьте.

Вечер вчерашнего дня. Танич

- Танич, ты совсем охуела?

- Здравствуй, я тоже рада тебя слышать.

- Вся Москва гудит о твоей драке с Рыковым.

- Да ладно врать-то.

- Когда я врала? У меня телефон оборвали – кто ты, да что ты?

- Да, уже всё в порядке, он завтра приедет, к нам в офис. Мириться будет и просить, чтобы мы продолжали расследование.

- О как. Давай рассказывай подробности, но не по телефону. Спускайся вниз.

- А где ты?

- Еду мимо, и уже заворачиваю к твоему дому, давай выходи быстрей, поговорим у меня в машине.

- Иду. - « Хорошо переодеться не успела». - Она надела туфли, которые скинула пять минут назад, взяла телефон, ключи, и пошла на улицу. Пока спускалась в лифте, обдумывала услышанное. – Надо же как быстро, долетела информация… Откуда интересно, из дома Рыкова или из нашей конторы? Нужно, иметь это в виду. Наверное, от нас, помнится ещё по телефону, она мне говорила что-то о том, что Рудков собрался заняться политикой на стороне оппозиции и, что она не советует этого делать. Тогда я не придала этому значения, а зря. Оказывается, за нашим Виктором Михайловичем присматривают, и достаточно плотно, раз Валя уже в курсе стычки с Рыковым. Сказать об этом ему? Да, нужно сказать, пусть будет аккуратнее.

С этими мыслями она вышла из подъезда, огляделась и только хотела позвонить Валентине с вопросом где она, как открылась дверь ближайшего чёрного Мерседеса и откуда-то из его глубин, послышался знакомый голос.

- Хватит крутить головой, Танич, давай ныряй быстрей, я заждалась уже.

Татьяна села на заднее сидение, где располагалась её подруга. Пока глаза привыкали к полумраку машины, Савченко по хозяйски отправила водителя покурить:

- Витя, нам нужно поговорить полчасика, сходи купи себе сигарет.

- Есть.

Водитель вышел, и как только за ним закрылась дверь, женщина в мундире схватила Танич в охапку и прижала её к себе.

- Всё та же, и даже лучше. – Она смачно расцеловала Татьяну в обе щеки, затем наклонилась, провела ладонью по её ногам, нащупала внизу, и скинула с неё туфли. Бесцеремонно прошлась руками, почти до коленей и назад, после чего положила ножки Татьяны к себе на колени, и стала массировать ей ступни – Не забыла мой массаж ещё?

- Постой-постой, почему ты в мундире, да ещё с полковничьими пагонами?

- Потому что я полковник и нахожусь на службе, даже сейчас, когда массирую тебе ножки. – В расстёгнутом пиджаке, с выбившейся рубашкой и темных колготках из под серой мундирской юбки, Валентина Петровна Савченко, полковник ФСО выглядела импозантно и сексуально. В свои сорок с хвостиком (а точнее, ближе к пятидесяти) она обладала бюстом четвёртого, а то и пятого размера, немного полноватой, но вполне ещё сносной фигурой, круглым симпатичным лицом и бешеным темпераментом, который перевешивал всё. Она легко могла, и послать куда подальше, и погладить по головке любого, независимо от звания и возраста. И всегда, и то и другое ей шло. Было, что называется, и к лицу, и к туфлям. Она абсолютно органично крыла матом и подчинённых и начальство, причём подчинённые за это её ещё больше уважали, а начальство ещё больше ценило. С Танич их связывала многолетняя дружба, которую Савченко с удовольствием перевела бы в пастель, но не складывалось. Она, конечно, дулась за это на Татьяну, но никогда не обижалась. Может быть потому, что у неё всегда было всё в прядке, в «этом смысле» и она никогда не страдала от одиночества, более того, личная жизнь у неё всегда была очень насыщенной.