Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]

Он, чувствуя, что за ним наблюдают, сделал лицо строгое, «не заметил» высовывающиеся из подворотни чумазые мордашки, прошел на бульвар и услышал за спиной свист и гвалт высыпавшей на площадь ребятни. Лето, сейчас для них лафа, тепло, чуть прикрылся — и одет, народу на улице много, голодным не останешься. Нет у ребят проблем, пусть у взрослых голова болит.

«С беспризорностью пока справиться не можем, — думал Костя, поймав на лету и надкусывая клейкий липовый лист. — Крупская докладывала на президиуме Государственного ученого совета… Гривенник с колоды карт, копейку с каждой бутылки пива отчисляют на борьбу с беспризорностью. Ни людей, ни денег не хватает. Пока не хватает, — Костя засмотрелся на молодую пару. Отец держал на руке малыша, жена опиралась на руку мужа. — Все люди как люди: с детьми, с женами, а я, дурак, с пистолетом», — кокетничал перед собой Костя, глянул на часы и пошел медленнее. До условленного часа оставалось еще порядочно, а заветная афишная тумба за углом. На тумбе афиши менялись редко, Костя знал, что сейчас увидит поблекшие лица Савицкого и Максакова, которые и «вокал и сатирики» в ресторане «Арбатский подвал», где ежедневно цыганский хор под управлением А. X. Христофоровой. Неизвестные Косте Эржен и Удальцов исполняют комическую чечетку. Вот взглянуть бы, что за штука чечетка комическая. А в «Форуме» сверхбоевик «Дом ненависти» и в главной роли мировая артистка Пирль Уайт. Вот имечко себе отхватила, а не знает, что «мировая» на нормальном языке совсем даже не то, что она думает.

По тому, как сердце забилось, Костя понял: время. Главное, чтобы пришла, пусть мучает и невесть что из себя изображает, только увидеть, за руку взять, как бы невзначай губами волос коснуться, запах колдовской ощутить. Он уже знал — французские духи «Коти», три рубля грамм. С ума сойти! Он дошел до угла, не завернул, отмерил пятьдесят шагов в обратную сторону, подошел к тумбе. Афиши сменили, к чему бы это? Теперь не придет. Он тупо смотрел на бумажные незнакомые лица. Какие-то Пат и Паташон. Костя тронул пальцем заскорузлую от клея бумагу, хотел сосредоточиться, прочитать, что же тут написано, глаза ему закрыли прохладные ладони. Он прижал эти ладони к лицу и неожиданно для себя поцеловал, осторожно поцеловал, боялся спугнуть. Так бы и стоял Костя, будто нет на этой улице ни единой души… Сердце замирает, сейчас разорвется…

— Здравствуй, — сказал он, снова целуя ладони, повернулся, словно не живой.

Даша, а это была она, похлопала Костю по щеке.

— Здравствуй, отдай, самой нужны, — и спрятала руки за спину. — Где это ты руки целовать научился?

Костя не ответил, улыбнулся смущенно. Словами тут ничего не объяснишь. Даша взяла его под руку, раньше Костя стеснялся, теперь привык, даже удовольствие получал.

— Ты молодец, Даша, сегодня почти вовремя.

— На минуту раньше пришла. Ты из меня солдата воспитаешь.

— Каждый культурный человек должен быть точным, — Костя немного пришел в себя, даже глаза поднял. — Ты не голодная?

Дашу умилял этот вопрос, который Костя задавал каждый раз обязательно.

— Спасибо, — церемонно ответила Даша, — буржуи накормили меня.

Она придумала для Кости байку, что работает прислугой в доме нэпмана.

Костя признался, что работает в милиции, но об уголовном розыске, тем более о должности своей умолчал. Не от недоверия, а от скромности, считал, похвальбой покажется.

Даша знала, где и кем работает Константин Николаевич Воронцов, но о службе никогда не расспрашивала. Он ценил ее за скромность особенно, забывая при этом о врожденном женском любопытстве. Лишь благодаря этому любопытству они и познакомились.

Однажды, еще до встречи Паненки с Корнеем, она с двумя мальчиками выходила из «Эрмитажа». Неожиданно мальчики переглянулись, подхватили ее и быстро назад, в тень, и притаились.

— Воронцов?

— Он. Подлюга. Слыхал, на этой неделе в Сокольниках в него в упор пальнули и промазали.

— Везучий, черт.

— О чем разговор, ребята? — спросила тогда Паненка.

И тут показали ей парня, скромно одетого, ничем не примечательного.

— Запомни его, Паненка, и остерегайся. Только с виду он прост, серьезный мальчонка, стреляет с обеих рук. Работает Воронцов Константин Николаевич в угро начальником.

Больше года прошло. Даша как-то из гостиницы от скуки убежала, решила по Тверской пройтись. Остановилась у витрины и почувствовала, что рассматривает кто-то ее. Дело привычное, могла уйти и не глянуть. Так нет, черт попутал. Узнала сразу, будто вчера видела: «Значит, не прост, курносый, и с двух рук стреляешь?» А он стоит, уставился, будто фотографирует.