Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]

А Зайцев стоял, заложив руки за спину, смотрел в окно и ждал, пока зал успокоится.

— Рассказывать, в сущности, нечего, — Зайцев потер подбородок и смущенно улыбнулся. — В первые дни работы я запросил ГПУ о проживающих в районе бывших сыскных царской уголовной полиции, а потом собрал на них подробную информацию. Сделал без конкретной цели, так, на всякий случай. Когда стало ясно, что бандой руководит хозяин трактира, я рассудил, что этот человек должен быть с прошлым, начал думать, у кого можно о нем расспросить поподробнее, и вспомнил о бывших полицейских. Среди них я обнаружил некоего Калугина Алексея Ивановича, который отбыл наказание и в настоящее время характеризовался как человек порядочный. Я положил в карман фотокарточку хозяина трактира и нанес Калугину визит. Он опознал Ржавина и рассказал о его прошлом, о связях с уголовниками и скупке краденого. Сегодняшнее лицо Ржавина сумели выявить Лавров и Панин, — Зайцев поклонился и прошел на свое место.

— Ясно, товарищи? — спросил, поднявшись, начальник. — Нанес визит и нашел волка, которого искали восемь лет. Спасибо.

Все засмеялись и захлопали. Климов встал, снова занял свое место, посмотрел в порозовевшее лицо Зайцева и тихо рассмеялся, заметив, что соседи заместителя сосут леденцы.

— За Антоновым мы, естественно, установили наблюдение, выяснили место стоянки налетчиков и перекрыли второй выход. Зайцев в это время арестовал Ржавина, изъял из его подвалов золото, меха и остальное награбленное добро, провел очную ставку со Шленовым, и старикан во всем признался. Сначала хотели брать налетчиков прямо на ограблении, но в этом случае стрельба была неминуема, — Климов сделал паузу и посмотрел на начальника. — Мы решили не рисковать людьми и дали налетчикам вернуться в их логово. Зайцев с группой товарищей подвели Ржавина к дверям подвала. Условный стук и голос старика дали возможность войти тихо. Я в это время прошел запасным входом. Повязали всех спокойно, один лишь Рюмин-Цыган пытался оказать сопротивление. Все, — Климов сел и вскоре задремал.

После боя или окончания сложной операции Климова неудержимо клонило в сон, и он порой засыпал в самых неподходящих местах. Он даже жаловался на это врачам, те долго его выслушивали, щупали и объясняли, что он отчаянно здоров, а спать надо, так как это, видите ли, естественная реакция организма. Сейчас реакция проходила особенно бурно, он то и дело «нырял» головой и два раза подряд уронил трубку.

— Климов, отправляйся домой, — громко сказал начальник. — У нас совещаний, а не мертвый час.

Климов встал и оглянулся.

— Давай-давай, — начальник вышел из-за стола. — Ребят обними и скажи, что представлены к именному оружию.

Климов махнул рукой Зайцеву и, подталкиваемый друзьями, выбрался из душного кабинета. Потом долго тер упорно закрывающиеся глаза. На улице ему стало легче, а когда он вспомнил, что Панин и Лавров без согласования с ним провели остроумную, но опасную комбинацию с «кражей» блокнота и «разоблачением полового», а он с ними еще не рассчитался, сон как рукой сняло. Бормоча «оборву уши», Климов зашагал в отдел.

Когда он, громко хлопнув дверью, вошел в кабинет, ребята прекратили разговор и встали.

— Так, голубчики, — сказал Климов, пытаясь придать лицу грозное выражение, сел за стол и потер руки. — Сейчас я с вами поговорю.

Лавров стоял, опустив голову и потупив глаза, а Панин, наоборот, выставил подбородок. Взгляд его был чист и невинен.

— Садитесь, — сказал Климов и неловко заворочался на своем прокурорском месте. — Разве можно так?

— Колька, оправдывайся! — зашептал Лавров.

— Верно, я виноват, — горячо заговорил Панин. — Но вы выслушайте, Василий Васильевич, — он встал и начал ходить по кабинету. Видно, деятельная его натура не могла находиться в состоянии покоя. — Подобрались мы к Серому вплотную, и заколодило. Он нас чувствует и на дело не идет. Тут еще Цыган Мишку узнал, и совсем неважно стало. Надо было или уходить, или атаковать. Здесь Михаил и придумал, что если он меня «выдаст», то и себя реабилитирует, и Серого успокоит, мол, сбежал мент, и Цыгана прижмет.

— А что ты здесь плел про Павла? — уже не скрывая улыбки, спросил Климов.

— Так ничего я не плел. Когда Мишка кончил разговаривать с Павлом, встал и поправил прическу, что означало: сматывайся, я кивнул и пошел к выходу. Тут Павел подзывает, меня аж в пот бросило, неужто, думаю, задержать хочет? — а он мне мелочь за пиво сует и шепчет: «Тебя Серж расколол, беги». Все так и было. Только, по замыслу Мишки, я должен был явиться к вам и все рассказать, а я испугался. Думаю, наверняка вы догадаетесь, что дела у Михаила плохи, раз мы такой ход сделали. Наказывайте, — Панин развел руками.