Николай Наседкин - Осада. Повести и рассказы

Дурдом!

И сегодня случилась кульминация этой дурдомной комедии – комиссия. Максим полтора часа ждал своей очереди. Таких, как он, доморощенных актёров, собралось человек двенадцать. А режиссёры сидели за массивными дверями в кабинете – целых пять штук. Максим и так чувствовал себя не в своей тарелке, а когда, по зову до предела обминиюбиной девицы в прозрачных колготках, ввалился в кабинет, то и вовсе на душе стало погано. Сидит компашка незнакомых ему людей и в пять пар глаз лениво осматривают его, переговариваются меж собой вполголоса, шушукаются. Максим сначала толком их и не рассмотрел. Лишь крайняя к нему мощная мадам с золотыми колёсами в ушах бросилась в глаза, и то потому лишь, что терпко несло от неё смесью благовония изысканных духов с вонью подмышечного пота.

Максим, усевшись копчиком на самый край расхлябанного стула, уставился вбок, на открытые сверх меры пупырчатые ляжки девицы. Она, стоя у дверей, громко зачитывала по бумажке:

– Филянов Максим Леонидович, пол мужской, тридцать один год, в рядах партии не состоял, образование высшее, преподаватель политэкономии, стаж по специальности пять, общий трудовой стаж – тринадцать лет, последние три года учился в аспирантуре…

Бред какой-то, что – он сам не в состоянии о себе сказать? Так, наверное, они в партию раньше принимали: говорят, здесь пристроились сплошь бывшие обкомовцы и райкомовцы…

Голенастая докладальщица умолкла, почтительно замерла в стойке. Начался экзамен: что? как? почему? где? когда?.. Максим отрывисто, через силу отвечал. Потом те опять принялись шушукаться, понимающе кивать головами. Максим пригляделся-таки: трое мужчин, две женщины, все холёные, одеты добротно, в глазах – сытость, уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне. Век бы к этим свиньям не пошёл, да вот прижало. Хоть бы пособие назначили – всё полегче. Главное – зиму перебиться, а там видно будет…

– Таким образом, Максим Леонидович, в качестве безработного мы вас регистрируем, но пособие вам выделить не можем, не положено.

– Позвольте, – изумился Максим, – как это не положено? Кем?

– Законом.

Ему отвечал самый вальяжный, в центре. Отвечал подчёркнуто терпеливо, снисходительно, с ленцой. Максим мрачно усмехнулся, по горлу прошла судорога.

– Это что за такой закон, интересно? Я не работаю, место вы мне предложить не можете, и вдруг я не безработный?

– Нет, уважаемый Максим… э… Леонидович, я вам русским языком объясняю: вы у нас теперь зарегистрированы безработным. Но, видите ли, голубчик (Максима передёрнуло), по закону необходимо иметь за последний год тридцать шесть недель трудового стажа…

– Но ведь я на дневном в аспирантуре учился, стипендию получал – разве это в стаж не входит? И вообще, у меня уже тринадцать лет стажа – разве вы не слышали?

Максим для чего-то кивнул на девицу у двери, словно апеллируя к ней. Ему начали втолковывать хором, перебивая друг дружку, тоном и взглядами укоряя его в тупости – пособие он не заслужил…

Да подавитесь вы своим пособием! Максим хотел шарахнуть дверью так, чтоб треск пошёл, но девка голоногая, дурёха, кинулась грудью, как на амбразуру, приняла дверь на себя. Крик, шум. Тот, вальяжный, выскочил, милицией грозить начал…

Безобразная вышла сцена.

Да где же Маринка, чёрт побери?!

Лида в последнее время, как мазохистка, собирала зловещие слухи, жуткие истории о пропавших детях, изувеченных трупах, отрубленных детских головках. Впихивала всё это в уши и душу Максиму. Да что слухи: на днях в газете областной прошла нервомотательная статья о маньяке-убийце. Полгода весь город в страхе держал. Его выловили только на седьмой жертве. Затаскивал, зверюга сдвинутая, девчушку или мальчонку в тёмный угол, насиловал, всячески изгаляясь, потом прирезывал – пересекал горло напрочь…

У-уф! Максим перевёл дух, расслабился – мелькнуло зелёное пальтишко, из дверей школы выскользнула Маринка, увидела его, махнула ладошкой. Он погрозил пальцем, показал – гляди на светофор! Максим специально не приближался к школьному порогу, не заходил внутрь: не дай Бог, поймает Маринкина учителка, пиши пропало – заговорит насмерть, начнёт педагогическими советами пичкать. Да и дочка вон уж какая взрослая, перекрёсток переходить умеет – ничего страшного.

Максим смотрел, как Маринка, вертя по-птичьи головой вправо-влево, спешила к нему. Да-а-а, пальтецо у девчонки скукожилось – форма школьная уже на ладонь выглядывает, коленки торчат. И опять Лида весь подбородок ей зелёнкой измазала. Что ж она так! Простуда простудой, но девчонке-то не к лицу зелёнка.