Адам Сен-Моор - Похищение

— Итак, я решил поручить это дело вам, Паолини. Его должен вести криминалист высшей квалификации: осторожный, хладнокровный, сумеющий не допустить ошибок в процессе расследования. Я готов предоставить вам неограниченные полномочия.

«Ну да. А если дело пойдет наперекосяк, мне придется преждевременно уйти в отставку», — не без горечи подумал Паолини. За эти годы он вполне изучил своего шефа. Директор полиции был достаточно ловок, чтобы избегать положений, в которых его могли бы в чем-либо упрекнуть. Он умел использовать своих подчиненных, хотя далеко не всегда был в состоянии по-настоящему оценить их способности. Никто не помнил случая, чтобы он пытался защитить кого-нибудь из них, если они — заслуженно или случайно — попадали в передрягу. Им многие восхищались, но его никто не любил.

Паолини кивком выразил свое согласие.

— Нет необходимости говорить вам, что расследование должно проводиться в глубокой тайне. Осторожность, осторожность и еще раз осторожность — вот что от вас требуется. Я готов предоставить в ваше распоряжение любое количество людей.

— Мне потребуется только мой помощник, детектив Дисюин, — сказал Паолини.

— О ходе расследования будете докладывать непосредственно мне, — заключил директор полиции. — А сейчас, я полагаю, вам следует отправиться к Дерми. Они живут на Фош-авеню, 103. Нужно дождаться телефонного звонка похитителей.

— Вполне согласен с вами.

— И, пожалуйста, держите меня в курсе. Докладывайте каждый час. Моя спецлиния свободна для вас двадцать четыре часа в сутки. И помните, вы наделены неограниченными полномочиями. Если возникнет необходимость, в вашей власти прочесать любой округ Парижа.

Комиссар встал.

— Я буду информировать вас даже о самых незначительных моментах по ходу расследования, — сказал он.

Его глаза встретились с серыми, холодными глазами директора полиции. Красивыми, но лишенными даже намека на доброту и сочувствие.

— Я думаю, дорогой Паолини, нет нужды предупреждать вас, что в этом деле вы должны быть предельно тактичны. Предельно!

— Как всегда, господин директор, — сказал Паолини и вышел.

Дисюин завел служебную машину — старый черный «пежо», — на которой они приехали во внутренний дворик великолепного особняка в стиле восемнадцатого века. Окинув взглядом подъезд, облицованный розовым мрамором, вытесанные из камня гирлянды, кованые решетки и массивные, соединенные толстой цепью вазы, он сказал:

— Если бы я не знал, что это Фош-авеню, я подумал бы, что мы в Лувре.

— Не давайте воли воображению, старина, — похлопал его по плечу комиссар. — В свое время этот дом был построен откупщиком, а отнюдь не королем Франции.

У мраморных ступеней, ведущих к двери, их встретил молодой человек лет двадцати с небольшим. Он был безукоризненно одет, у него были прилизанные волосы умеренной длины и очки в черепаховой оправе.

— Месье дивизионный комиссар? Я не ошибся?

— Именно так.

— Для меня большая честь знакомство с вами. Разрешите представиться. Я — Ален Декамп, личный секретарь месье Дерми. Разрешите проводить вас.

Он легко взбежал по ступеням; стройный и элегантный секретарь был похож на картинку из журнала мод.

— Слуги ничего не знают, — заметил он, когда они шли через огромный вестибюль, украшенный картушами и картинами в тяжелых рамах.

Подойдя к резной двери, Декамп постучал и тут же сделал шаг в сторону. Дверь открылась, и навстречу комиссару бросилась высокая, стройная женщина. Она была красива, очень красива, но на ее прекрасное лицо наложили отпечаток бессонная ночь, мучительная тревога, да и сорок лет прожитой жизни при отсутствии косметики…

Люсьен Паолини сразу же узнал «прекрасную мадам Дерми» — он, по крайней мере, двадцать раз видел это лицо на страницах газет и журналов в роли то известной благотворительницы, то королевы бала мультимиллионеров, то покровительницы изящных искусств.

— Месье комиссар… — Ее тонкие пальцы судорожно сжали руку Паолини. — Вы найдете его, не так ли? Вы вернете мне моего маленького Жоржа? — Ее голос звучал хрипло; казалось, быстро произносимые слова с трудом проталкиваются через ее пересохшее горло.

Стоя рядом с Паолини, она возвышалась над маленьким полицейским на целую голову. Мадам Дерми была высокой женщиной. Люсьен Паолини снизу вверх посмотрел в ее прославленные прессой фиалковые глаза и, соблюдая осторожность, сказал:

— Мы сделаем все, что в наших силах, мадам.