Рене Бурдье - Четвертая пуля

Свой вопрос он постарался отсрочить как можно дольше. Клид, несомненно, не ответит или уклонится. Так с ним всегда. Он согласится, если сочтет возможным, но чаще всего брезгливо отмахнется. Тем хуже.

Комиссар решился кинуться в омут.

— На кого вы работаете, Клид? — спросил он.

Как он и предполагал, Клид иронично покосился, но ответил неопределенным жестом.

— Еще не знаю. Может быть, на прусского короля.

— Он давно умер, — в тон ответил комиссар.

— Ну, знаете, — неподражаемо улыбнулся Клид, — у него могут быть родственники…

Лицо комиссара вновь замкнулось.

— У меня впечатление, что мы напрасно теряем время. Ваше участие в расследовании видно невооруженным взглядом. Убийство на любовной почве, как вы считаете?

Он тут же упрекнул себя за вопрос. Клид подхватил мяч на лету.

— Так как вы прислушиваетесь к моему мнению, дорогой комиссар, я его выскажу: пока вы не возьмете убийцу Жана Дравиля, меня будет интересовать это любовное преступление.

Винсен принялся раскуривать остаток сигареты. Напоминание о последнем провале было жестокостью. Клид пожалел, что затронул эту тему. Винсен был добряком и одним из лучших полицейских Франции. На его счету числилось немало крупных дел, и журналисты не всегда столь сурово к нему относились. При небольшом везении он может еще вытащить немало дел. Клид обещал себе помочь ему в случае угрозы провала.

Комиссар все еще прикуривал сигарету. Уже догорало пламя третьей спички. Клид достал свою зажигалку в тот момент, когда Винсен выпустил первый клуб дыма. Комиссара удивил поступок детектива, он кивком поблагодарил его и загасил остаток спички, начавший жечь пальцы, бросив его на пол.

Клид отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Он добился перемирия.

Комиссар не пытался вновь вступить в разговор. В его голове бродили неприятные мысли. Его темный табак распространял зловоние. Клид поднялся. Поезд подходил к перрону.

Он опустил оконное стекло и высунулся наружу. Увидел взволнованную толпу на перроне. Это были репортеры, ожидавшие комиссара. Они, должно быть, получили конфиденциальную информацию у орлеанских сыщиков. Заскрипели тормоза. Винсен в свою очередь поднялся и сгреб газеты.

— Мы прибыли, комиссар, — сказал Клид. — Удачи.

Поезд остановился. Клид открыл дверь и вышел в тамбур. Затем спокойно спрыгнул на противоположный путь.

Комиссар еще не успел выйти, как к нему бросились репортеры. Они окружили его. Только в этот момент он понял, что Клида рядом нет.

Клид выбежал из здания вокзала. Несколько машин стояли на площади, среди них он узнал зеленый «пежо 203» Лода. Клид звонил ему из бистро, где подали мерзейший кофе, за несколько минут до отхода поезда. Лод тотчас подключился к делу. Возможно, он уже добыл какие-то сведения.

Лод встретил Клида с видимым удовольствием, без промедления запустил мотор. Они отъехали в тот момент, когда комиссар, окруженный журналистами, выходил из здания вокзала. Комиссар осмотрелся вокруг, будто кого-то разыскивая, и Клид не сомневался, что искали его.

Лод уверенно вел машину. У него было узкое лицо, немного грубоватое, белокурая прядь падала на лоб и заставляла легким движением головы поминутно ее отбрасывать. Это смахивало на тик. Клид подумал, что Лод должен пользоваться успехом у женщин. У некоторой категории женщин, не слишком обращающих внимание на манеры…

В тонких губах была зажата погасшая сигарета. Казалось, он ни о чем не думал. Но это только казалось. Клид знал, что Лод весь в напряжении именно тогда, когда его вид говорит об обратном. Между тем ему и самому не хотелось разговаривать.

Откинув голову, Клид закрыл глаза. Так приятно было снять напряжение. Тяготы трех предыдущих дней навалились на него, появилось желание заснуть, и он почувствовал, что продрог до костей. Мотор убаюкивал своим ровным урчанием. Он подумал, что неплохо бы выпить хорошего кофе, очень крепкого и горячего. Он нуждался в хорошей встряске.

Лод свернул на улицу Патей и, проехав метров тридцать, остановился перед роскошным трехэтажным зданием.

Клид узнал место. Он бывал здесь несколько раз во время войны. У фрицев был пакгауз на противоположной стороне улицы. А невдалеке было гестапо. Они с Лодом прекрасно работали в двух шагах от красного знамени со свастикой. Их дружба восходила еще к тем временам.

Клид выпрыгнул на тротуар и тотчас попал в снежную бурю. Он наклонился и вошел в дом вслед за Лодом. С удовольствием вздохнул, снимая пальто в теплом вестибюле. И вновь подумал о кофе. Крепком и горячем.