Анатолий Жаренов: Кладоискатели

Да, тигров в Нылке не было.

Жалкая добыча билась в сетях следствия.

— Вы решили воспользоваться оружием Нифонтова? — Выходцев обреченно молчал. — Где вы взяли снотворное? Впрочем…

Выходцев признался, что в наследство от «аристократа духа» ему досталась аптечка, в которой имелся изрядный запас опия и сильнейших снотворных.

— Я так и думал… — скучным голосом проговорил Кириллов. — А скажите, Выходцев, не оно ли, содержимое этой аптечки, навело вас на мысль о возможности воспользоваться наганом Нифонтова. Ведь другим оружием, не огнестрельным, вы бы не справились с Мямлиным.

Кассир молчал. Он чудовищно, смертельно устал. Пот заливал глаза, туманил стекла очков. Он сидел полуслепой, не в силах сделать ни одного движения, снять и протереть очки, вытереть пот. Он был сломлен, уничтожен. И ему теперь все было все равно.

— Еще вопрос, Выходцев. Для чего вы вязали фашины из водопроводных труб? Хотели бросить тень на Андрея Силыча?

— Я… Я не думал, что пуля попадет к вам в руки…

Вот, значит, как. Он рассчитывал, что пуля пройдет навылет. Он не хотел стрелять из прошлого. Он боялся прошлого. Но старенький наган подвел. И «убийства из ревности» не вышло.

С тех пор как Степан Николаевич узнал о гибели детей в домике лесника, его не оставляла мысль: кто же эти люди, что решились на такое? Позднее, когда связь этой трагедии с гибелью Мямлина стала для него очевидной, мысль трансформировалась. «Как могли решиться эти люди, этот человек?..» И сегодня, допрашивая Выходцева, он все время искал в его словах, манере говорить, держаться, в жестах, взгляде, каждом движении, оттенке голоса — во всем облике ответ на этот вопрос.

Но этот вопрос он не задал Выходцеву.

Он искал на него ответ сам.

Их ослепил блеск рузаевского клада…

Все началось с уроков «аристократа духа» и Ивонны Рузаевой. Впрочем, нет. Раньше. С рузаевского клада и смерти купца. Нет, еще раньше. С брака юной Ивонны со стариком Рузаевым. И тоже нет. Раньше. Раньше все это началось. А потом на все это наслоилось и неравный брак, и скоротечный роман Ивонны с доктором Выходцевым, и смерть купца, Да, много всего было. И были дети. Семнадцать ребятишек. Они погибли от голода и жажды. И была убита гаечным ключом Анютина бабка… Все это было. А кончилось… Кончилось полтора месяца назад на дорожке между Нылкой и Мызой, на безымянном болоте. Сколько людей заплатили жизнью за призрачный блеск рузаевских сокровищ… Сколькими искалеченными жизнями оплачена погоня за этими сокровищами… Вот Выходцев. Более тридцати лет он жил двойной жизнью. Сегодня Кириллов опять вспомнил слова Леснева-старшего о Выходцеве. «Он мог бы далеко пойти, заправлять отделом в министерстве…» Вспомнил и поверил. Да, были у этого человека и способности, и цепкий ум, и сила характера. Были… Но все ушло как вода в песок… Все постепенно, незаметно было разрушено, изъедено ложью, преступными делами и помыслами. И злобой, злобой, злобой… Иссушающей, лютой.

Понял ли он, что жизнь его могла бы быть иной — интересной, яркой, умной, деятельной… Понял ли он, что вся жизнь прошла словно в подполье… Понял? Кириллов склонен был считать, что да, понял. Но об этом он решил спросить его завтра. И еще он ему завтра скажет, что, если бы пуля и прошла навылет, все равно убийства из ревности ему, Выходцеву, не удалось бы построить. Ему не удалось бы это. Ведь он стрелял из прошлого… А мосты в прошлое нельзя ни сжечь, ни взорвать, ни обойти.