Александр Петряков - Колобок

Быть может, эта сладкая парочка действительно держала Юру в заложниках до своего бегства из страны? Выпустили, потому что стал не нужен? Но почему он тогда скрывается? Сплошные загадки.

Она позвонила Макарову, чтобы узнать, не нашелся ли брат магната. Тот ответил, что пока еще нет. Поиск, конечно, ведется, но, понятное дело, найти человека в многомиллионном городе дело непростое.

У Игоря Андреевича настроение было грустное. Напрасно он два вечера подряд стоял, как полный идиот, у парадной дома, где жила прекрасная Вика. Она так и не появилась, но когда на другой день, уже ближе к ночи, он заглянул в клуб, то увидел ее у шеста, в полном, можно сказать, блеске обнаженной красоты. Макаров не осмелился к ней подойти и заговорить в людном месте и решил дождаться утра, чтобы встретить ее на набережной. Но с ночи пошел проливной дождь, который не кончился и с рассветом, и поэтому влюбленный майор решил вечером зайти в клуб и поставить, как он сам себе сказал, все точки над и.

После службы он пришел домой, поужинал, выслушав от жены целый короб упреков, а ближе к полуночи, когда убедился, что супруга заснула, переоделся в джинсы и безрукавку вышел из дома. На небе ярко светили звезды, на пустынных улицах бродили кошки, в теплом воздухе летнего вечера слышны были запахи остывшего асфальта, опавшей пыли и выхлопной гари.

Придя в клуб, возле которого стояли десятки дорогих автомобилей, он заказал себе виски и, позвякивая в стакане кубиками льда, наблюдал, как молодые люди обоего пола, в большинстве своем дети родителей, успевших приватизировать, а точнее, присвоить себе ту или иную часть народного богатства, прожигают свою пустую никчемную жизнь. Макаров, как и многие его коллеги, сильно ностальгировал по ушедшему советскому времени и весьма не одобрял нынешнего социального неравенства.

Впрочем, в данный момент это было как бы на обочине сознания, и все его существо трепетало от предвкушения скорого, в свете софитов, явления прекрасной богини. А пока на сцене стоял длинноволосый певец в пиджаке со стразами и пел на английском языке. У многих танцевавших молодых людей нехорошо горели глаза, и Макаров подумал, что его коллеги из нарко-контроля плохо работают. А скорей всего, просто крышуют, и им глубоко наплевать, что жизнь молодого поколения будет скорбной и короткой.

Но вот, наконец, взвизгнули фальцетом фанфары, заухали барабаны, и вместе с ажурным всплеском звуков солирующей гитары на сцене появились две блондинки, и их полупрозрачные накидки заструились в завораживающе медленном танце. Когда девушки скинули с себя все, кроме стрингов, музыка сошла на нет, и посетители стали подходить к сцене и запихивать девушкам купюры за резинки трусиков.

Свет затем погас, оркестр заиграл восточную мелодию, а когда вспыхнули софиты, Макаров увидел на сцене большой мешок. Он был из парчи или чего-то похожего, сверкал в луче света и слегка пошевеливался. К нему мягкой походкой подошел одетый в восточный халат и с чалмой на голове человек с флейтой, и когда оркестр стих, осторожно развязал мешок, отступил от него и стал наигрывать ту же восточную мелодию. И, словно подчиняясь звукам музыки, из мешка, извиваясь, стала выползать женщина, одетая в зеленый, обтягивающий тело, полупрозрачный костюм. Это была Виктория в образе змеи. В зале стихли посторонние звуки, слышна была только флейта. Посетители столпились у сцены, и, когда танцовщица стала подниматься по шесту, сладострастно его обвивая, зал дружно зааплодировал.

Трудно передать те чувства, какие испытывал майор во время исполнения Викой этого номера. Горячий посыл страсти, можно даже сказать, похоти, какой шел со сцены, его словно бы и не касался, он впитывал в себя каждое движение ее божественного тела с чистым и трепетным восхищением. Она казалась ему загадочным, полным тайн, непознанным существом с другой словно бы планеты.

Когда под финальные звуки флейты Виктория залезла в мешок, и дюжий заклинатель взвалил прекрасную ношу на плечо и унес в узкую, зеленую дверь сбоку сцены, Макаров залпом осушил стакан, и хотел было тут же ринуться следом, и на коленях, непременно на коленях, вручить ей сережки и молить о прощении. Но подумал, что она сейчас, верно, переодевается, и заказал себе еще порцию выпивки.

В эту ночь Игорь Андреевич еще не один раз мог видеть ненаглядную Викторию в сольных номерах, и всякий раз, когда она появлялась на маленькой сцене, сердце его начинало учащенно биться. Но когда полупьяные мужики запихивали ей за резинку стрингов мятые доллары, ему страшно хотелось ввязаться в драку, и его останавливало только сознание того, что полицейскому делать это не пристало.