Наталья Александрова - Розы для киллера

Когда мы вышли на лестницу, мне показалось, что в полутьме выше этажом мелькнула какая-то неясная тень, послышался подозрительный шорох, но мне уже так надоело тут, в этой квартире, что я потянула Володю к выходу, ничего ему не сказав.

Уже на полпути к Володиной мастерской, куда мы решили отвезти коробку с архивом Веры Сергеевны, я вдруг опомнилась:

— Володя, а что это мы так просто ее впустили в квартиру. Мало ли что она какая-то семиюродная племянница — она ведь все равно должна свои права доказывать и полгода ждать?

— Да какая разница, — устало сказал Володя, — все равно из ловушки ничего не вышло. Даже если бы мы там остались, там такой гвалт стоял — все соседи слышали, ни один нормальный человек не сунется.

— Да, действительно, — согласилась я, — столько трудов, ты так хорошо пьяного изображал на выставке, все поверили. И теперь убийца останется на свободе.

Мы затащили коробку на последний, Володин, этаж в мастерскую, и тут только я спохватилась, что дала себе слово никогда больше сюда не приходить. Сейчас посижу немного, а потом пойду, пора и в семью возвращаться, дел много.

В квартире покойной Веры Сергеевны раздался звонок. Череповецкая племянница подошла к двери. Глазка в двери не было, и она в растерянности замерла, не зная, что предпринять.

— Милиция! — раздался за дверью требовательный мужской голос.

— Не пущу! — ответила племянница.

— Немедленно откройте! На каком основании вы находитесь в квартире, где было совершено преступление?

— Я наследница! — откликнулась женщина без прежней уверенности в голосе.

— В права наследования еще никто не вступал! Откройте и предъявите документы!

Племянница перетрусила: она догадывалась, что права ее очень сомнительны, и смело держалась только против очевидных узурпаторов, а милиция — это серьезно… Она открыла дверь.

— Ваши документы! — строго произнес вошедший в квартиру мужчина.

Женщина машинально отметила, что он был, пожалуй, слишком хорошо одет и слишком ухожен для милиционера, но, может, у них тут, в Питере, милиционеры живут богато? Интересное молодое несколько вытянутое лицо, в веснушках, крупный хрящеватый нос… Женщина полезла в сумочку за паспортом, и в это мгновение остро отточенное лезвие вонзилось в ее горло, с хрустом перерезав гортань. Поток светлой горячей крови хлынул на одежду, на пол… Тело тяжело осело, убийца отстранился, стараясь не испачкаться кровью. Он аккуратно обошел труп, прошел в комнату, начал торопливо выдвигать ящики стола и серванта… Того, что он искал, нигде не было. Он прошел на кухню, стараясь не смотреть на окровавленное тело в коридоре. На кухне этого тоже не было. Он открыл дверь стенного шкафа, вывалил вещи на пол, но там были только старая одежда, какой-то накопившийся за десятилетия хлам, кипы старых газет и журналов. Приставив табуретку, он даже залез на антресоли. Нет, этого нигде не было. Тогда он понял: те двое, которые вышли из квартиры, несли большую картонную коробку. Значит, это должно быть там.

К счастью, он знал, где находится мастерская художника, — а судя по тому, что они сели в «восьмой» троллейбус, они поехали именно туда.

Он спустился с табуретки, тщательно вымыл руки, вымыл нож — это уже стало для него привычным ритуалом, — обошел с тряпкой всю квартиру, протирая все предметы, до которых он дотрагивался. Выходя, он брезгливо перешагнул женский труп в коридоре. Сегодня он не чувствовал никаких мук совести — только раздражение и злость оттого, что никак не удавалось закончить свое дело.

На лестнице он никого не встретил, впрочем, там было так темно, что его вряд ли кто-нибудь мог запомнить.

Вообще-то по натуре я человек не скандальный, но череповецкая тетка могла довести до ручки кого угодно, хоть ангела. А когда ругаешься, тратишь много нервной энергии. А когда я трачу много нервной энергии, то хочу есть. Так и сейчас — настроение у меня было плохое, к тому же напал еще и зверский голод. Внутренности буквально подвело, и в желудке урчало. Я отошла подальше от Володи, чтобы он не слышал, и раздумывала, как бы потактичнее сообщить ему, что я ухожу, а сама машинально перебирала фотографии. Под руку мне попалась одна цветная, очевидно, сделанная не так давно.

Вся компания сидела за столом. Да это же квартира Нины Ивановны! Очевидно, у нее день рождения или еще какой праздник. Вот они все тут: Вера Сергеевна с Ромуальдом на коленях, Володя, его теща, а вот… конечно, это она, его бывшая жена! Я всмотрелась внимательно. Ничего, очень даже ничего… Как говорится, и рад бы охаять, да не за что. Еще один взгляд на фотографию настроения моего не улучшил. Я решительно встала и направилась в коридор.