Виталий Дюпон - Запасной выход

В восемнадцать лет – активное участие в организованной преступной группировке области. Он засветился на кинопленках на стрелках с авторитетами и на похоронах именитых преступников, а также на местах отдыха банд и авторитетов. «Прямо акселерат преступного мира!» – усмехнулся А. Б., сворачивая в переулок и заезжая в ворота коттеджного поселка, расположенного в элитном районе города.

В девятнадцать лет Кришанов был задержан с оружием во время передела зон влияния ОПГ в Задонске после перестрелки. Ствол при нем оказался чистый, никто из его оружия убит не был. Ему дали два года, и Кришанов поехал в первый раз в зону.

В зоне жил «мужиком», в смотрящие не лез, но дружбу с авторитетами старой закалки водил. На него в зоне заводили дело за нанесение тяжких телесных повреждений осужденному, вставшему на путь исправления, но потом замяли. Следователь написал отказную, а потерпевший сказал, что проиграл Кришанову в карты и, чтобы не отдавать долг, оклеветал его. В бараке упал с лестницы и сломал себе ребра и нос, вот и придумал, что это его Кришанов побил. Но потом совесть взяла свое.

А. Б. даже разузнал, по какой статье сидел этот осужденный, которому совесть не позволила Кришанова оклеветать. И был приятно не удивлен. Осужденный, вставший на путь исправления, обманывал пенсионеров. Заходил к ним в квартиры под видом работника администрации, якобы увидеть, как они живут, вовремя ли им пенсию приносят и так далее. Потом примерно вычислял, где у бабушек деньги спрятаны, и под разными предлогами, типа «дайте водички попить» или «проверьте, я чувствую запах газа», отправлял их на минуту из комнаты и в эту минуту грабил, забирая то, что пенсионеры обычно аккуратно складывали в шкафах, среди белья. «У такого совесть проснется!» – думал А. Б., представляя, какие муки ада пришлось бы пройти тому, для того чтобы она у него проснулась.

Несомненно, Кришанов стал закоренелым и осознанным преступником, а в зоне его мастерство только заматерело, как говорят уголовники.

Освободился в двадцать один год. Друзья по «цеху» успели уже позанимать хлебные места на воле, и многие звали его к себе работать. Ни с кем работать он не стал, но со всеми поддерживал хорошие отношения. Через полгода после освобождения негласно стал контролировать рынок недвижимости и каким-то образом пролез в рынок трубопрокатного завода в Задонске. «А вот тут надо еще покопаться, – подумал А. Б., – там везде силовики у руля. Как-то странно получается…»

Все это время, начиная со школы, увлекался боевыми искусствами и стрельбой из пистолета. «Стреляет как бог», – сказал А. Б. тренер по пулевой стрельбе, с которым у его «конторы» были тесные связи.

После того как Кришанов освободился, заявлений на него не поступало, да и не видно его особенно было среди братвы. Ну, иногда появлялся в ресторанах, где эти ребята гуляли. Но чтобы как раньше, на стрелках и разборках, – такого не было. «Поумнел, – подумал А. Б., – не стал светиться».

Создавалось впечатление, что он и в городе бывает редко. По сведениям стукачей, у Кришанова был отец, живущий в Краснобане. Отца А. Б. тоже «пробил». Ничего особенного: один срок в раннем возрасте за хулиганство. Работал потом водилой всю жизнь, то на КАМАЗе, то на «уазике» в колхозе.

А. Б. припарковался возле симпатичного коттеджного домика и вылез из машины. Хорошо как здесь: птички поют, деревья хвойные… Кажется, что городская суета где-то не в этом мире. «Сказка просто!» – подумал А. Б. и, шагнув к двери коттеджа, нажал кнопку домофона.

– Думаешь, прокатит? – спросил с хитрой улыбкой Борис у Натальи, переворачивая подсвечник и показывая ей красивую гравировку.

– А почему «1887»? – спросила она.

– Да так, в эти годы работал один известный русский мастер на дом Фаберже, Овчинников; я его клеймо добавил.

– Овчинников подсвечники не делал, – сказала Наталья. – Он делал… – и на секунду закатила вверх глаза, вспоминая. – Ага… – выставила она указательный палец, – солонки, чайные сервизы…

– Тазики, – добавил со смехом Борис, – а потом перешел на барабаны. – Много ты понимаешь, мамочка, в колбасных обрезках. Он взял со стола каталог аукциона, проходившего в прошлом году в Швеции, и показал ей подсвечники, очень похожие на те, что стояли у них на столе. – Читай!

– Ого! – удивилась Наталья. – Пятьдесят тысяч долларов стоят.

– Пятьдесят тысяч – это только начальная цена, а за сколько они ушли, хочешь узнать?