Владимир Колычев - Черная полоса

Антоха подошел к парню с белыми пятнами на шее, тяжело положил руку ему на плечо и заявил:

– Ну и чего сидим? Расходимся!

– Пусть уходят, – сказала Лилька, нежными движениями ощупывая сломанный нос Матвея.

Вдруг она вставила в ноздрю палец одной руки, а другой резко надавила на спинку носа, соединяя обломки костей. Боль прострелила голову разрывной пулей, но Матвей даже не шелохнулся.

Лилька знала, что делала. Она тоже когда-то работала медсестрой, окончила училище, устроилась в больницу. Надолго ее не хватило, но с Любкой познакомиться успела. А потом и с Матвеем.

Из носа хлынула кровь.

Любка открыла ящик серванта, достала оттуда вату, свернула ее в тампон, подала Лильке. Тут же появился и второй тампон.

От боли у Матвея закружилась голова. Подружки усадили его на диван.

– Анестезию забыли! – откуда-то издалека донесся Любкин голос.

Звук водки, льющейся в стакан, растекся над самым ухом Матвея. Он выпил до дна, и Лилька сунула ему в рот кусочек сыра.

Одной рукой она подала парню закуску, другой ощупала шишку на скуле и сказала:

– Нормально, ни вывиха, ни перелома нет.

– Жить буду, – буркнул Матвей, закрывая глаза.

Он сидел, откинув голову на спинку дивана.

Лилька прижалась щекой к его груди и спросила:

– Со мной?

– Отвали!

– Я хорошая, – мурлыкнула она с капризной интонацией в голосе.

– С кем мне отсюда отвалить?

– Ты же знаешь, что я из-за тебя здесь.

– Не знаю.

– Любка ничего тебе не говорила?

– Про тебя? Нет. Я к ней с носом приехал.

– А здесь я! Матвей, это судьба!

– Я же сказал, отвали!

– Это у тебя шок, сейчас мы его снимем.

Лилька снова наполнила стакан. На этот раз Матвей не стал осушать его, но капель пятьдесят на грудь все-таки принял. Потом еще раз и еще.

Он пил, пока не увидел Василису. Девушка с распущенными волосами стояла перед ним. То ли она сама покачивалась, то ли это колыхался дымчатый ореол вокруг нее. Ему явилась галлюцинация. Он понимал это даже пьяным умом и почему-то накрыл стакан рукой.

Но Василиса не исчезала. Она взяла его за руку, куда-то повела. Вдруг он почувствовал под собой что-то горячее, влажное, тесное и сдавленно скользящее. Только вот извивалась под ним не Василиса, а Лилька.

С ней он и проснулся утром, в грязной комнате, на расшатанной кровати с продавленным матрасом. В окно сквозь толстый слой пыли светило утреннее солнце. На кровати, на чистом, но неглаженом белье на боку лежала и смотрела на него обнаженная натура. Одной рукой Лилька поддерживала голову, а пальцами другой задумчиво теребила сосок. По ее ноге, по всей длине бедра метались солнечные зайчики.

– Я тебе снюсь, – пошутила она.

Матвей просто обязан был сострить в ответ.

– Мне снится кошмар, – сказал он.

– Кошмар был без тебя. Очень хорошо, что я это вовремя поняла!

– Вовремя? – Матвей с удивлением глянул на нее.

Лилька гладила себя по бедру, как будто зайчиков прогоняла. Ей бы сейчас в белочку превратиться и ускакать отсюда. Безвозвратно.

– Мы еще молодые, у нас все впереди.

– У нас?

– Да, я повела себя неправильно, ошиблась. Мы должны вместе исправить это.

– Ты ошибка природы.

– Зато ты правильный. А плюс на минус дает плюс!

Матвей небрежно усмехнулся, глядя на Лильку. Язык у нее – настоящее помело. Как у всякой ведьмы.

– Вообще-то минус.

– А у нас будет плюс.

– Изыди!

– Ты смотришь на меня так, как будто я грешница какая-то, – сказала она и надулась.

– А ты не грешница?

Лилька думала недолго.

– Грешница, – проговорила она, растягивая губы в загадочной улыбке. – Да еще какая! – Лилька шумно легла на живот, провела языком по его шее, а рукой – по бедру.

Губы ее спускались вниз, а рука поднималась вверх. Нетрудно было догадаться, в каком месте они встретятся.

Матвей закрыл глаза, настраиваясь на взрывное удовольствие. Василиса еще волновала его воображение, но когда-нибудь выветрится из головы. К тому же она была где-то далеко, а Лилька – очень близко. Он чувствовал, какая она горячая.

Коктейль разогрел кровь, клубная музыка ее вспенила, а скорость – разогнала. Глеб летел через ночь как угорелый. Он подвез Василису к воротам ее дома, тут блажь и ударила ей в голову. Девчонке вдруг очень уж захотелось чего-нибудь естественного, но безобразного. От стыда за себя Василиса резко сдвинула ноги.

Глеб еще мальчик и по возрасту, и по развитию, и по своему поведению. Но чутье он проявил мужское, уловил женскую слабину, перенес тело через подлокотник. Взгляд насмешливый, пристальный, масляный.