– Отвали от меня! – взвизгнула Мирра, пытаясь вырваться. – Пошел на хуй!
– Хорошо, отлично! Это дает мне право… – тяжело дыша, сказал военный, навалившись на Мирру и заломив ей руки за спину, – использовать это…
Она почувствовала на запястьях холодные браслеты наручников. Через секунду они сдавили ей руки, защемив кожу.
– Что вы творите? – крикнула Аня, развернувшись, – отстаньте от нее!
– Положите руки на капот, мисс, – сказал голос из слепящего света. Щурясь, Аня вгляделась в этот свет, но увидела только нацеленное на нее дуло автомата. – Положите руки на капот!
У военного, который заковал Мирру в наручники, зашипела рация.
– Красный Фиат, Джи ти семь ноль пять. Владелица Мирра Пател. Пропустить. Повторяю – пропустить!
Военный сорвал рацию с портупеи и нажал кнопку:
– Повторите!?
– Приказ – пропустить. Приказано пропустить, как слышите?
– Я не понимаю…
– Пропустить. Приказано – пропустить! – повторила рация. И военный, наконец, отпустил кнопку приема, на которую все еще с силой нажимал.
– Не понимаю… – повторил он.
– Лучше вам пропустить, – сказала с капота Мирра Пател.
– Заткнись! – рявкнул военный. – Сука черномазая!
Мирра смеялась. Где-то там, внизу, распластанная на капоте своего красного автомобильчика, скованная наручниками. Она смеялась. И Аню это испугало. Впереди их ждала лишь тьма. И им нужно было постараться сохранить в ней свой рассудок. Но что, если обе они давным-давно были безумны? Две сумасшедшие, совершенно ненормальные «madame», жаждущие встречи с этой тьмой? А что, если не обе, а всего лишь одна? От таких мыслей Аню пробрало до костей, а внутри живота закрутился хула-хуп.
Солдат расстегнул наручники, и Мирра медленно поднялась на руках. Обернулась к пограничнику. К его покрасневшему, перекошенному злобой лицу. Ее разворот, в свете прожекторов, был похож на соблазнительный танец из какого-нибудь сраного мюзикла. Ей только и оставалось, что откинуться на капоте назад и раздвинуть ноги. Но она всего лишь молча посмотрела на военного. А потом вернулась за руль.
Что он пережил? – подумалось Ане. Она коротко посмотрела на солдата, все еще преграждавшего им путь. Он стоял с автоматом наперевес – как будто призрак, как обветшалое пугало на деревянном шестке. – Возможно, он потерял кого-то из близких в том взрыве?
Она села на пассажирское сидение, рядом с Миррой и пристегнула ремень. Надела черные очки, купленные на заправке, у толстого бородатого мудака за кассой.
Мирра надавила на сигнал клаксона, и Аня подпрыгнула от неожиданности.
Солдат тоже вздрогнул, пришел в себя и отошел в сторону. За ним, освещенный фонарями, поднимался вверх полосатый шлагбаум.
– Едем, – сказала Мирра и посмотрела в зеркало заднего вида. Там, позади, никого не было, не могло быть, но Мирра смотрела пристально, так жутко, что Аня обернулась. Задние сидения были пустыми и темными.
Автомобиль мягко покатил по асфальту и вскоре пост КПП остался позади.
Мирра молча вела машину и думала о том, что увозит из привычного мира своих демонов. Там, в надкроватном мире, она вспоминала о них только по ночам, когда ложилась спать, стараясь не свешивать ногу с кровати. А с наступлением утра забывала. Но здесь, на границе миров, в подкроватном мире, все ее чудовища обретали плоть. Становились проводниками. У каждого из людей свои чудовища. Там, в мире света и взрослых дел. Но здесь, в пыльной и темной резервации, чудовища не делились на своих и чужих. Они были общими.
Впереди лежала пустота. Он обволакивала машину со всех сторон, просачивалась внутрь сквозь щели, лилась под ноги. Холодная, вязкая жижа, пожирающая свет. Мир горел где-то там, позади. В зеркалах, отражающих прошлое. Превращался в точки кружащих светляков. И чем дальше Мирра с Аней удалялись от КПП, тем тусклее становился этот свет. И все добрые воспоминания стирались, пропадали, как запахи прелой листвы под выпавшим, запоздалым снегом. Они уступали место кошмарам. Аня чувствовала, как зудело все ее тело от набухших гнойных ран. Как они лопались, выпуская на волю весь смрад, скопившийся под кожей за то время, пока она старалась начать новую жизнь.
“Жизнь – это кольцо, сука. Ты снова вернешься ко мне. Даже после смерти”
Эти слова никогда не принадлежали похотливому индейцу. Через него, через его поганый рот, с Аней разговорила сама Резервация.
Мы не вернемся, – подумалось ей, и она зажала холодные руки между колен. – Мы никогда не вернемся обратно.
Читать дальше