Мария Хаустова - Вкус фламинго

«У меня уже урчит всё» – поглаживал пальто в области живота Толстый. «Щас перестанет, – шептал ему Санька, показывая на огромную металлическую кастрюлю, из которой то и дело вылезала рука то с одним, до с другим пирожком. – Щас твой желудок захлебнётся от неожиданности. Ты хоть его подготовь. Скажи, дорогой желудок, сейчас я тебя наполню доверху. Ты уж меня прости, но ем я всегда без разбору».

– Вам каких? – зыркнула на парней женщина.

Сашка приоткрыл рот, но так и не успел ничего сказать. «С печенкой, с картошкой, с капустой, с рисом и… жареный с мясом!» – захлёбываясь от обилия выделившейся слюны, перечислял Толстый.

– По одному? – уточнила Богиня булок.

– По три! – заметив сладостную пелену перед глазами толстопузова, снова вступил Саня.

Рука быстро накидала пирожков на серую бумагу и подала всё Сане.

«Дай ещё двадцать две», – попросил Толстый у Александрова. «Зачем тебе?» – не понял Сашка. «С печёнкой ещё один куплю. Я видел, там последний остался», – переминаясь с ноги на ногу, упрашивал Русик Саньку. «Ну, Кезава, ты и прожорливый. На, держи!» – подал он деньги другу.

Две складки зашевелились на сером пальто Толстого – этот худышка побежал ещё за одним пирожком.

– Успел! – откусывая от булки, стоял радостный мальчуган перед друзьями.

– Ты чего – и есть на ходу будешь? – с осуждением сказал Санька.

– Да отстань ты от него! Смотри! Мужик с билетом лотерейным идёт! Возьми у него, а… – попросил Смола.

– Зачем это я у него брать буду? Деньги у нас ещё есть, пойдёмте, как все, на почту, и купим… – разводя руки в стороны, предложил Саня.

– Так нам же не продадут! – завопил Толстый.

– Вам, может, и не дадут. А у меня вот мамкин паспорт с собой! – гордо сообщил Александр.

– Ты чего – ошалел? – напугались ребята.

– Да шучу я, моя мамка с паспортом на работу и обратно ходит, из рук не выпускает, план у меня есть…

***

У почтового отделения постоянно ходил народ. Кто-то тащил большую коробку, кто-то выбегал с газетой, а рядом, на ящиках сидели местные грузчики. Они не всегда были опрятные, и не всегда трезвые. Но Сашку это только порадовало.

– Мужики! Рубль хотите? – обратился он к выпивающим.

– А у тебя и есть? – засмеялись они над мальцом.

– А у меня и есть! – дерзил тот.

– Ну так давай…

– Э-э, хитрые какие. Вы купите нам лотерейный билет, а потом и дам.

– Ну, тогда с тебя рубь двадцать пять!

– Да и, пожалуйста! – достал из кармана деньги Сашка.

– Стойте здесь, я мигом.

– Так там же очередь!

– Это для вас очередь, а у меня тут Люська на кассе сидит…

***

Размахивая лотерейным билетом, друзья шли по ветреной улице. «Дурак, что ли?!» – кричали на Сашку мальчишки, когда тот случайно выпустил билет из рук. «Я теперь понесу! – выхватил дорогую бумажку Смола. – Может, квартиру выиграем или машину!» «Ага, держи карман шире!» – засмеялся Сашка.

«Молодые люди, – вышел из милицейской машины сотрудник. – Со мной пройдёмте». «Эти?» – подвёл он их к автомобилю и посмотрел на плешивого дяденьку из продмага.

«Эти!» – кивнула лысина. «Так, садитесь, ребята, разговор есть», – приоткрыл он для них двери.

***

В отделении полиции Толстый стоял с пирожками, а Смола с Сашкой уже беседовали с участковым.

– Не брали мы у него ничего, – отнекивались друзья. – Откуда мы знаем, где он потерял. Ну, видели его в магазине, а может, и не его… мало ли плешивых тут ходит.

– Перестаньте поясничать!

– А что я? – бубнил Смола. – Я молчу. Это Санины слова.

– Мои! – не унимался Александров. – Мои! Я и не отказываюсь. Слова мои, деньги Толстого.

– Кого? Толстого? Какого ещё Толстого? – оживился участковый. – Это что – фамилия?

– Скорее, образ жизни, – смеялся Санька.

– И сколько у него денег было?

– Кто ж знает? У него и спросите.

– И спрошу! Я спрошу… Обязательно спрошу, – шёл к дверям милиционер.

«Зайдите», – высунул он голову в коридор. В кабинете с серым свёртком, на котором выступили жирные, масляные капли, стоял Толстый.

– Как Вас зовут? – задали ему сходу вопрос.

– Руслан.

– А фамилия?

– Кезава.

– Что – пирожки любишь?

– Очень… особенно с рисом и печёнкой.

– Да-а, за печёнкой-то по нескольку раз заворачиваться приходится, – не вытерпел Саня.

– Я сейчас не с тобой разговариваю, – осёк его милиционер.

– Да и пожалуйста! Я вообще молчать тогда буду! Имею право! Мне батько говорил, в тюряжке говорить вообще ничего нельзя.

– В какой ещё тюряжке?! Вы в отделении милиции находитесь!