Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

— Никто не приходил. Только ваша жена.

— Как жена?

— Тоня приходила. Представляете, вчера я с ней так хорошо поговорила, а сегодня…

— Ты не путаешь?

— Почему я должна путать?

— Прости. Теперь подробно: когда она приходила, кто был в офисе?

— Приходила около шести. Кажется, без семи минут шесть. Кроме меня никого не было, только охранник.

— Кто?

— Морячок.

— Новенький с татуировочкой «Чирик»?

— Он самый.

— Когда Тоня ушла?

— Где-то около девяти.

— Ты сама, когда свалила?

— Я в девять двадцать.

— Почему так поздно? Ты же кончаешь в семь.

— С Тоней заболтались, а потом морячок отлучился. Я его дождалась.

— А когда он отлучился?

— Точно не знаю. Я собралась уходить, его нет.

— Ты его спросила, куда он отлучался?

— Он сам сказал, за мороженым. Он и доедал его при мне.

— Мороженное на углу, а ты сказала, что ждала его больше двадцати минут.

— Я не подумала…

— А когда Тоня пришла, он был?

— Да, он ее пропустил ко мне.

— Дай мне его учетную карточку.

Секретарша вышла в приемную и вернулась с листком. Голенев списал имя и фамилию морячка:

— Когда моряк дежурит снова?

— Завтра в ночь.

— Спасибо.

Лина расплакалась: Ее то за что? Она же никому слова дурного не сказала…

— Ладно, успокойся, иди работай. И повторяю, о нашем разговоре молчок. Поняла?

Она кивнула. Олег помог ей встать, и проводил до дверей.

Днем Голенев собрал летучий отряд. Совещались они не в офисе, а во дворе Хорькова, возле его гаража. Олег выяснил, у кого из ребят есть домик или дачка с русской баней. Рыбацким домиком на самом берегу моря владел Сережа Скворцов:

— У меня есть банька. Но летом я ее не топлю, и так на улице преешь.

— Надо истопить. — Попросил Голенев: — Хорьков с Скворцовым останутся до вечера со мной. А вы, ребята, купите чего-нибудь закусить и езжайте в рыбацкий домик. Мы приедем вечером, чтобы в десять часов парилка была готова.

Афганцы посмотрели на Голенева с опаской. Уж не спятил ли капитан, потеряв любимую. Олег их мысли расшифровал:

— Не бойтесь, я в норме. Мы сами париться не будем, но намечается один клиент…

Афганцы переглянулись и больше вопросов не задавали.

Распрощавшись с летучим отрядом, он вернулся в офис и позвонил родителям Тони. Павел Дорофеевич держался, а Вера говорить не могла. Супруги хотели похоронить дочь на родине. Олег обещал. Положив трубку, он достал из бумажника визитку Кащеева. На ней имелось три телефона — домашний, телефон офиса и ресторана Какманду. Олег набрал номер ресторана. Ответила официантка Света.

— Я вас слушаю.

Голенев изменил голос:

— Девушка, мне бы Чирика к телефону.

— Так он же в отъезде. А кто его спрашивает?

— Корешок из Москвы. Хотел его на день рождения пригласить. А когда он вернется?

— Не знаю, он мне не докладывает.

Больше он до вечера из кабинета не вышел. В семь Лина отправилась домой. В девять морячок с татуировкой «Чирик» на правой руке сменил дежурного охранника. Он пару раз заглядывал к Голеневу в кабинет и ласково предлагал чая. Олег отказывался. Ровно в девять тридцать Голенев вышел в приемную и, погасив свет, направился к выходу. Моряк улыбнулся ему на прощание и распахнул дверь. Олег резко ударил его в низ живота. Охранник взвыл и повалился. Тут же появились Скворцов с Хорьковым. Они мигом затащили скрюченного от боли парня в приемную, связали, скотчем заклеили рот. Степан подогнал свой «Москвич» к подъезду. Втроем запихнули связанного охранника в багажник и быстро уехали. Ровно в десять они подкатили к рыбацкому домику.

Афганцы обступили машину.

— Банька готова? — Поинтересовался Олег.

— В самый раз, товарищ капитан. — Отозвался вихрастый подрывник Гоша Сапилов.

— Берите барашка из багажника, волоките в баню и жопой на печь. Только не перестарайтесь. Мне он живым нужен. А ты, Скворцов, приготовь бумагу и ручку. Будешь признания записывать.

— Олег, ты уверен, что это он?

— Уверен. Этот парень никогда в море не плавал. Он наш глуховской бандит.

— Откуда ты знаешь?

— Тоня перед смертью врачу шепнула. А потом я кое-кому позвонил. Так что смелей за работу.

Охранника вытащили из багажника, притащили в баню и бросили задницей на раскаленную печь. Не смотря на заклеенный рот, выл он истошно. Голенев подождал несколько секунд и, скомандовав пытку прекратить, содрал с его рта ленту:

— Рассказывай, Чирик, про свои подвиги. Задумаешь темнить, повторим. Печка долго не остынет.