Андрей Анисимов - Дети призрака. Наследник

— Думать надо тебе. А у меня так, мыслишки… Главное работа в лаборатории. — Усмехнулся криминалист.

— Давай без выпендрежа. Что мы имеем? Серьгу в губе, брошюру расиста, прутья, в качестве предполагаемого орудия убийства и машинки. Все эти штуки могут в лучшем случае доказать причастность детдомовцев и избиению армянина на рынке, приведшего к его смерти. А по убийству милиционеров и ночному налету на горотдел, ничего. Ни один из свидетелей вездеходов на площади Ленина не видел и не слышал. А в ночном городе десятки таких игрушек разбудили бы всех. Так?

— Похоже, что так. Но и первый эпизод сначала доказать неплохо. Дальше пусть следствие работает. Еще не вечер, господин советник мэра. Найдутся новые вещдоки, появятся новые улики.

— Дело за малым, найти автоматы Калашникова. К слову, ваш Калашников самый знаменитый человек в мире и, кажется, самый скромный. В другой стране ему бы на каждой площади памятники, а у вас дедка только по юбилеям пару минут в новостях показывают.

— Что значит «у вас»? — Не понял Костя.

— Прости, старик. Это я по инерции. Привык к новостям «СNN». Теперь и правда, все это происходит у нас. Поживу и тоже привыкну.

— Тебе не только «Калаши» искать надо. Забыл, у шпаны единая форма. Черные водолазки, шнурованные башмаки, плюс эти вездеходы. Все это больших денег стоит. Откуда они у сирот?

— Вопрос на засыпку.. — Согласился Леонид.

— Вот и решай… Кстати едут.

По дороге катили два микроавтобуса и грузовая «Газель». Леня посмотрел на часы:

— Слушай, старик, справишься сам? А то у меня дома гости.

— Скажи старшине, пусть везет. Ты мне не нужен.

— Зачем мне ваша машина? Тут два шага. — Ответил советник мэра, пожал Незванцеву руку и тут же исчез.

Они уже три часа находились в дороге. Темно-серый «Крайслер» мягко и солидно мчал по направлению к Москве. Водитель, немолодой субъект с татуировкой на левой руке, включил негромкую музыку, под которую так приятно дремать в кожаном ложе мягкого сидения, или смотреть в окно на ситец березовых рощ, уютную первобытность русских деревушек с их крышами, покрытыми дранкой, на луга с редкими стадами черно-белых коров. Но гость с Кавказа не дремал и не любовался видами, а пытался разобраться в своих чувствах. С одной стороны, Резо был очень доволен нечаянной удачей в своем мандариновом бизнесе, но, с другой — неожиданный поворот в отношениях с новыми друзьями, а главное, желанием дочери остаться у них на неделю, его не на шутку беспокоил. Сомневаться в благородстве Олега и его семейства кавказец не мог. Он и сам неплохо разбирался в людях, плюс популярность Олега в городе, в котором его воспитанник работает мэром, казалось снимала все вопросы в отношении Нино. В том что девушку в этой семье не обидят он ни капли не сомневался. Беспокоился отец о другом. Он хоть и не заметил ласковых взглядов, которыми обменивались Нино и Леня за завтраком, но их взаимная симпатия от родительского сердца не ускользнула. Оставлять дочь под одной крышей с кавалером, до выяснения его намерений, слишком не вязалась с понятиями его родины. Но Резо уже один раз обжегся, приняв слишком активное участие в ее судьбе. И очень опасался повторить ошибку.

— Вам музыка не мешает? — Поинтересовался водитель.

— Нет, дорогой. Хорошая тихая музыка, как может мешать?

— Вижу вы не спите. Может музыка виновата?

— Нет дорогой, я просто о жизни думаю. Домой возвращаюсь, а у нас теперь есть о чем подумать, когда возвращаешься на родину. Не обращай на меня внимания.

И «Крайслер» и его водитель возникли в жизни грузина тоже с подачи Олега. Второй раз за день Голенев побеспокоил генерального директора своей компании и Отто Вербер прислал для Резо свою машину и своего водителя. Грузинского гостя отвезут прямо в аэропорт и дождутся, пока не улетит.

Ответив водителю с татуировкой на левой руке, что думает о жизни, Резо не лукавил. Что в жизни важнее собственных детей? Может быть только внуки. Вот он и думал о Нино. Год назад он выдал ее замуж. В доме жениха сыграли свадьбу. Настоящую грузинскую свадьбы, где было больше сотни гостей, и настоящий тамада, что проводил застолья самых знаменитых грузинских поэтов, ученых и артистов. Тамада и сам был артистом своего дела. За грузинским столом тамада Бог и царь. И от того, какой это Бог и царь, о празднике иногда помнят десятилетиями, иногда не хотят вспоминать на другой день. Им тогда с тамадой повезло. За столом царило веселье и радость. Только его дочь смеялась мало. Да, Нино сидела за столом с самого начала свадьбы, хотя так в Грузии бывает не всегда. Резо, не без основания, считал себя интеллигентным человеком, поэтому народные обычаи слегка редактировал. Где-нибудь в глубинке невесту привозят из ее дома в дом жениха, почти так же, как подаренных соседями баранов и коз. Потом она ждет в потайной комнате. Резо светский человек и унижать дочь не собирался. Ее грусть за столом отец сразу заметил. Тогда он думал, что его девочку тревожит первая брачная ночь. Грузинки выходят замуж девственницами, и ждут этой ночи и с надеждой и со страхом. Но потом Резо понял, что его чадо беспокоило другое. Жених дочери, Зураб нравился всем родственникам их семьи. Нравился он и Резо. Поэтому отец приложил много стараний, чтобы дочка согласилась на этот брак. Нино он тоже поначалу нравился. Но потом девушка стала замечать, что этот веселый и красивый парень пуст, как мыльный пузырь. Снаружи переливается всеми цветами радуги, а внутри ничего. Так он и вышло. Получив свое от молодой жены, он тут же переключил свое внимание на друзей, футбольные баталии, вечеринки с сомнительными красотками. Поняв что делит кров с чужим и пустым человеком, Нино прожила с Зурабом три дня, собрала вещи и вернулась к отцу. Ее муж не был злодеем, и другая молодая женщина могла бы сидеть на кухне, рожать детей, заниматься домашними делами и ждать редкого внимания супруга до старости. Так поступают многие грузинские жены. Но его Нино не такая. Она сама ловит все интересное, что открывается ее пытливому уму, и от любимого ждет увлеченности и азарта.