Андрей Молчанов - Форпост

Серегин вышел из убежища. Поведал учтиво:

– У вас замечательные иконы.

– Да, древние, сибирские, с родины, – спокойно согласился отец Федор. – Собранные любовно и трудно.

– Я всего лишь пришел за своей женой, – произнес Серегин. – Пришел за женщиной, которую люблю и которую когда-то предал. Вот и все. Если она меня простит, я сделаю все, чтобы она была счастлива. Если отвергнет – я уйду отсюда. Навсегда в никуда. Отчего для такого простого дела мне чинятся безумные препятствия?

– Свет еще не слыхивал более справедливых слов, – усмехнулся отец Федор снисходительно. – Экая обиженная овечка… Хотя, пардон, ты же – мужского рода… Задумчиво поведя бровями, батюшка спросил: – Надо понимать так, что ты стремишься к счастью, которым когда-то пренебрег? Что же… Это вызывает во мне уважение. Это – раскаяние, подтвержденное поступком. Но! Воплощение твоего счастья за время твоего же пренебрежения им обросло броней проблем. И для его достижения проблемы придется устранить.

– Это значит, – сказал Серегин, – я не в состоянии цивилизованно встретиться со своей гражданской женой и со своим сыном, дабы решить наши семейные неурядицы и определить будущие отношения? Таковы ваши варварские законы? Хотя – какие законы? – местные общинные уложения, так понимаю…

– Вашими бы устами, да помолчать! – криво усмехнулся Федор. – Я слышу это от праведника, кто в своей жизни неукоснительно законам следовал? Так вот: главный закон один – Божий.

– Старик, давай перейдем к делу, – перебил Серегин. – Мне начинает надоедать этот спектакль. Что от меня требуется?

Весь мир перед ним застилало лицо собеседника – оно реяло в воздухе, словно издеваясь над ним. Это было лицо высокого светловолосого мужчины, широкоскулое, тяжелое, властное лицо – лицо надстоящего над простыми людьми. В советское время он часто встречал подобные лица у милиционеров. Теперь менты измельчали. Они стали вертлявее, услужливее и более похожими на обывателей. Человек же, стоящий напротив, с первого взгляда внушал уважение. Такого не обманешь. Такой не наделает ошибок. Он сам кого угодно заставит ошибок наделать.

– Нам требуется поразмыслить совместно, – сказал отец Федор. – Ты попал в переплет. И вовсе не благодаря нашим усердиям. Мы защищаем твою жену от притязаний на нее мерзопакостной гадины, жаждущей, кроме всего прочего, погибели нашей общины. Гадина обладает влиянием и силой. Это наш общий враг. Он уже подсылал к тебе двух убийц в Москву, но им, как понимаю, не повезло с исполнением задания…

– Двух? – удивился Серегин.

– Были еще? – в свою очередь удивился отец Федор.

– Ну, кое-что не совпадает, скажем так…

– Так это мы проясним…

– Сначала проясните мне другое, – сказал Олег. – У вас есть люди, оружие и деньги. И всего вдосталь. Есть и проколы: некоторые из ваших подданных – двойные агенты…

– Мирона имеешь в виду? – усмехнулся отец Федор. – Что тебя сдал в два конца? Так он под контролем, как и пяток ему подобных… Всем воздастся в свое время, а пока отступники – нашей игре не помеха, а подмога в убогой слепоте своей…

– А как быть с принципом: получил по правой щеке, подставь левую?

– А это – по ситуации, – донесся ответ. – Сейчас она определяется иным уложением: «Какой мерой меряете, такой и вам будет отмеряно».

– Так я продолжу… Неужели вы не в силах справиться с конкурентом самостоятельно или нанять для такой задачи профессионалов?

– Так вот и нанимаем, здесь и сейчас, – просто ответил отец Федор. – Самого что ни на есть заинтересованного человека со стороны, к греху удобопреклонного… Ведь так сложилось, что после того, что ты тут ненароком учудил, покоя тебе уже долго не видать. Однако в пользу тебе на стороне сложились некоторые самостоятельные обстоятельства. Наш общий враг, прохвост, обманул солидных людей в США и теперь оповестил свой ближний круг, что его погибели жаждет американская мафия. И кому как не тебе подходит роль исполнителя возмездия? Как понимаю, именно Америка научила тебя хладнокровно убивать, не особенно этим мучаясь… А нам, не скрою, в открытую войну лезть не резон, чревата она непредсказуемыми потерями. Сложат на этой войне головы самые сильные и нужные, как на всяком побоище, а в них – надежда наша и будущее…

– А я, значит, так, наемник… Кстати, мне известна судьба наемных убийц, – сказал Серегин. – И вообще нюансы их взаимоотношений с заказчиками…

– Боишься?

– А чего мне бояться? Я потерял свою страну, я потерял главное – человека, который меня любил. И если чего боюсь – не снискать его прощения. А что все остальное? Сейчас я живу в государстве, которое всерьез не воспринимаю. Я попал на другую планету. Ее ценности для меня – ноль. Это ценности жрущих, совокупляющихся, грызущих друг другу глотки ради богатств и бездумия. Когда-то из страны, пронизанной нищетой и тупостью ее правителей, я бежал в радужную Америку и оказался в аду. Я вернулся обратно. Но вернулся из ада в ад, где все грустно и бессмысленно. Другое дело – инстинкт подталкивает к выживанию…