Александра Маринина: Городской тариф

- Витя так понял, что с ним, с Антоном. Девочке ужасно хочется казаться взрослой, Витек ей глазками сделал - она перья и распустила, дескать, мы не лыком шиты, можем с бойфрендом за границей пожить.

Да, господа Камаев и Бабицкий, вы умеете бить без промаха, подбирать нужных людей и давать им правильные инструкции. И ведь действительно, с точки зрения уголовного права придраться не к чему. Они неподсудны.

- Поехали, Ваня, - устало сказала она.

- Куда едем?

- В контору, на Петровку. Сейчас позвоню Зарубину и Рыжковскому, надо собраться, поговорить.

В пятницу утром, когда Настя Каменская уже подходила к зданию ГУВД на Петровке, ей позвонил начальник:

- Анастасия Павловна, вы сегодня будете?

- Я уже почти пришла, буду у себя через пять минут.

- Минут через пятнадцать зайдите ко мне, хорошо?

- Конечно, Константин Георгиевич.

Она поднялась в свой кабинет, подумала, не выпить ли кофе, но решила, что все равно не успеет, и вместо кофе заглянула к Короткову.

- Юр, не знаешь, зачем меня шеф вызывает?

- Знаю, - хмуро ответил Юрий. - Ничего хорошего. У Седова инсульт.

- Как - инсульт?!

- Вот так. Как начал пить во вторник, на поминках, так всю среду и четверг квасил, не прерываясь, а сегодня ночью его кондратий разбил. В больницу увезли.

- И что говорят врачи?

- Потеря речи и двигательных функций. И неизвестно, поднимется он или нет.

- Господи, кошмар какой, - охнула Настя. - Так меня Большаков для этого звал?

- Да нет, это так, на закуску. Ты же просила его поискать подходы к «Нефтянику», вот у него что-то прорисовалось. И еще ответ из Смоленской области пришел.

- Так это же хорошо! - обрадовалась она.

- Не знаю, не знаю, - Коротков никогда не страдал излишним оптимизмом. - Не уверен.

Настя поняла, что Юрка что-то знает, а может быть, и не «что-то», а все, но не хочет рассказывать. Ну ладно, начальник сам скажет.

Ровно через пятнадцать минут после звонка Большакова Настя подходила к его кабинету. Оттуда навстречу ей, едва не сбив с ног, вышел высокий мужчина в штатском. Настя узнала одного из руководителей Департамента по борьбе с экономическими преступлениями. Интересно, что он делал с утра пораньше у Большакова? И профиль у двух подразделений разный, и уровень у генерала не тот, чтобы к простому муровскому начальнику самолично ходить.

- Присаживайтесь, Анастасия Павловна, - Большаков широко улыбнулся и показал рукой на ближнее к себе место за длинным столом для совещаний. - У меня к вам три сообщения. Одно нейтральное, но почти хорошее, одно плохое и еще одно очень плохое. С какого начать?

«С очень плохого», - собралась было ответить Настя, но сказала совсем другое:

- Как вам удобнее.

- Тогда начну просто с плохого, потому что оно не имеет отношения к двум другим. Павел Седов попал в больницу в очень тяжелом состоянии. У него инсульт. Я ему искренне, по-человечески сочувствую, но тут есть и чисто служебный вопрос. Надеюсь, как свидетель он вам больше не нужен? Потому что вряд ли вы сумеете в исторически обозримое время задать ему хотя бы один вопрос и получить ответ.

- Нет, все, что нам нужно, мы успели узнать.

- Ну и хорошо. Теперь сообщение нейтральное: из Смоленской области пришел ответ на наш запрос. По переданной им фотографии Канунникова был опознан находящийся у них в морге труп мужчины, который проходил как неопознанный. Тело было обнаружено в лесу, без вещей, без документов, без денег, даже часы сняты, поэтому все решили, что это чистое убийство с целью ограбления. Вы оказались правы, Анастасия Павловна, с чем я вас и поздравляю.

- Спасибо, - она слабо улыбнулась. - Ну что, пришел черед самого плохого?

- Кажется, да. Ну как, готовы?

- А что, очень плохое? - тревожно спросила Настя.

- Очень. Я, правда, не знаю, как вы к этому отнесетесь, может быть, вам это и не покажется таким уж плохим. Я по своим каналам нашел оперативные контакты с «Нефтяником», более того, уже получил результат. Вот на этой кассете есть ответы на все ваши вопросы. Кто ее наговорил - я вам сказать не могу, не имею права. Вы сейчас послушаете, и я ее уничтожу. Договорились?

И в этот момент Настя поняла, что делал в этом кабинете высокий чин из Департамента по экономическим преступлениям. Он приходил ставить условия.

Голос на кассете был приглушенным, но каждое слово слышалось достаточно отчетливо. Олега Канунникова, равно как и ряд других, наняли для выполнения операции по отмыванию денег и перегонки их за границу на личные счета некоторых функционеров корпорации «Нефтяник». Олег был человеком, не имеющим жестких принципов, покладистым, добросовестным, уставшим от безденежья, нелюбопытным, не замеченным в излишнем правдолюбии и правдоискательстве, одним словом, по своим психологическим характеристикам он вполне подходил для такой работы. Долгое время все шло как по маслу, на счета открытой им фирмы перекачивались деньги под липовые контракты, началось строительство дома… И вдруг Олег взбрыкнул. Он был единственным профессиональным строителем из всех, кто возглавил по договоренности с «Нефтяником» специально созданные фирмы, поэтому только он один понял, что строительство ведется с грубейшим нарушением технологии, благодаря которому себестоимость жилья в доме резко понижается, а прибыль от продажи квартир по коммерческим ценам, соответственно, резко возрастает. Нарушения могли привести к тому, что через восемь-десять лет дом рухнет, а если в зимнее время случатся резкие перепады температур, градусов на пятнадцать в течение одних суток, то катастрофа может случиться и раньше. Канунников устроил суровый разбор полетов с руководителем организации-подрядчика, тот огрызался, делал вид, что не понимает, о чем речь, и уверял, что работы ведутся в строгом соответствии с утвержденным проектом. На самом деле, конечно, нарушения были, но с ведома людей из «Нефтяника», которых уже после утверждения проекта и сметы одолела жадность. Понятно, что строители выполняли указания «Нефтяника», но Олег в тот момент об этом не подозревал. Люди из корпорации успокоили его, пообещав разобраться со строителями. Однако Олег не успокоился. Никто не ожидал, что он будет сам почти ежедневно приезжать на стройку, никто не понимал, зачем ему это нужно, ведь дом - не его собственность, и вообще, он должен понимать, для чего его наняли, и не лезть куда не надо.