Андрей Лесковский - Закон-Тайга

– Можно просто : дед Егоров . Приглядываю, те самые сорок годов, за ентим вот обормотом, мать его в норку ! – Рука его, хоть и слегка подрагивала , но стиснула мою ладонь с уверенной силой . – Да, бывали времена… Сейчас, конечно, я уже дряхлая развалина, но грех жаловаться . Господь мне и так щедро годов-то отмерил . Вон ещё пяти зим не прошло, как с Серёгой в море выходил первым помощником .

– Авторитетно подтверждаю : наш дед Егоров – несокрушимая глыба ! – Сергей Александрович положил руку на плечо старого друга . – Так оно и выходит, что именно в тот момент, когда у тебя уже не остаётся сил противостоять ударам испытаний, тогда Бог, смилостивившись над тобой, посылает надежного товарища и вместе вы проходите то, что одному было не под силу . Большую часть жизни прошли мы вместе с дедом Егоровым, давно уже породнились . Елена прекрасная, та, что замужем за моим средним, Захаром – дочь Николая . Стало быть внуки общие, это те, которые беленькие, а те, что чёрненькие, как сам понимаешь – Георгиевичи, от старшего сынка и Анет, ну мы-то её, конечно Анюткой, да Нюрочкой зовём . То-то уж долго арапчоночка к нам привыкала, по-русски до сих пор плохо говорит, стесняется .

Анет, думаю, скорее мулатка, нежели чистокровная негритянка, это угадывалось в более утончённых чертах её лица, но цвет кожи достался ей очень тёмный, в проявление мощного африканского генотипа . Она по-доброму улыбнулась, явно понимая фразу свёкра, сказанную о ней и, будто смутившись, уткнулась в могучее плечо мужа Георгия, обнимая его руку . К большому семейному столу вернулась Елена, уложив спать малышню, она обняла отца, нежно целуя морщинистую щёку старика . Не хватало только самого Захара, Бектимирова – среднего, но все знали, что он всегда задерживается в баре до последнего посетителя .

– Ну, Коля, как ты думаешь ? Может расскажем молодому человеку нашу историю ? Пущай пишет ! – Обратился Бектимиров к деду Егорову, угадывая моё нетерпение . – Пиши сынок, но только так пиши, чтобы, прочитав страницу, хотелось бы читать следующую, а не перелистнуть десяток !

– Ты, Серёга, рассказывай ему лучше с самого начала, с того момента, как в тюрьму угодил . Можешь приврать маленько … – Мудро рассудил дед Егоров . – Ну а я встану уже в свой черёд и поведу от Станового хребта, где ты свалился мне на голову и врать тебе уже не дам, сам буду !

– То-то и я так полагаю, но рассказ тогда уж больно долгим станет . Однако в один вечер и не закончим . Временем то располагаешь, писатель ?

– Сергей Александрович, да помилуй Бог ! – Взмолился было я . – Сколь угодно готов слушать ! Тем более этот гадский папа американский – Дик Лансон, что за мной тут присматривает, оставил меня в покое на целую неделю .

– Ну и ладно, Христос с тобой . Слушай, коли ушей, да бумаги не жалко ! – Улыбнулся Бектимиров, начиная своё повествование . – Ага … Вот с бумаги, однако, и началось … то-то, что так … Ведь каково бывает, бумага то, она великую силу имеет ! Если на ней уже что-то нарисовали, или написали, можно её выбросить, сжечь, наконец, задницу подтереть, да и забыть, будто не было ничего, а можно так использовать, что десять раз пожалеет тот, кто замарал ту бумажку своим творчеством …

Он говорил спокойно, грамотно, украшая речь интересными фразами, которые я, в первую очередь, старался не упустить, быстро беря на карандаш . По некоторым словам и оборотам сразу угадывалось сибирское происхождение рассказчика . Такие понятия как, к примеру , в описании погоды : "няша", "шишибыры" или "падера", слышимые мной и ранее в общении с деревенскими сибиряками, для многих нуждаются в расшифровке . Наверное потому я излагаю его историю в общепринятой форме, хотя, может быть и напрасно .

* * *

Больше всего юный Серёга Бектимиров сожалел о том, что опоздал родиться на добрых три года . Впрочем о том-же печалились большинство мальчишек, появившихся на свет божий в 1930 году . По меркам того времени – не самое невезучее поколение, ибо гражданской войны не застали, в годы массовых репрессий они ещё были малы, даже военные годы в "ребятишках" пробегали . Великая битва, в которой они не приняли участие, закончилась, без малого три года назад и теперь им доставалось только отслужить в армии мирного времени, да и то ещё надо дождаться совершеннолетия .

Огненный меч войны жестоко прошёл по семье Бектимировых . Два старших брата, Егор и Гордей, сложили головы на полях сражений . Отец, Александр Георгиевич, несмотря на все свои старания, так и не смог убедить военкома призвать на фронт старого таёжника . Пятидесятилетний возраст был железной причиной отказа . Но чёрные крылья смерти распростёрлись и над ним, выбрав орудием своим страшного и свирепого зверя : медведя – шатуна . Встретившись один на один с таким чудовищем в тайге, у человека есть только шанс на меткий выстрел . Александру Георгиевичу не повезло : нога его, которую он упирал в сухую ветку, торчавшую из-под снега, провалилась в сугроб в тот самый момент, когда палец уже выжимал курок карабина, а широкая голова приближающегося зверя была точно на мушке . Выстрел, резким щелчком своего звука, лишь спугнул пару кедровок вдалеке, а пуля пролетела мимо, даже уха не задев Топтыгину ! Патрон был единственный в обойме карабина, подвела привычка не перезаряжать оружие, пока в нём оставался хоть один заряд . В следующий миг зверь уже рядом, ужасная, сокрушительная сила, с которой не справиться безоружному человеку … То, что осталось от Бектимирова Александра заняло один небольшой рюкзак, в котором, собственно и принесли домой останки . Мешка даже не развязывали, так и заколотили его в небольшой гроб . Узнав о гибели отца, мать стаяла, как свечка и, пережив мужа всего на два месяца, отправилась в мир иной, оставив младшего сына, Серёжку, наедине с жестоким миром .