Кирилл Казанцев - Помощь деньгами и кровью

– Ты где был? В болоте, что ли, валялся? – куртка полетела в коридор, следом отправились ботинки. Кот принялся все обнюхивать, исследовал барахло и, точно спаниель на стойке, поджимал переднюю лапу.

– Снимай все! – потребовала Настя, тоже принюхалась, как кот, и скривилась. – Раздевайся, раз пришел! – фыркнула она. Илья вытянул перед собой ладонь – говорить не было сил, и он боялся, что тошнота повторится.

– Постираю и отдам, не нужны мне твои тряпки! – распорядилась Настя. – Давай сам, если стесняешься.

Она вышла, в комнату вошел кот, запрыгнул в кресло и следил за Ильей. Тот стащил провонявшие болотом и тухлятиной вещи, бросил на ковер, накрылся пледом и закрыл глаза. Звуки и краски снова сделались нечеткими, картинка помутнела, он не понимал Настиных слов. Та снова оказалась рядом, смотрела ему в лицо.

– Что болит? – она встряхнула Илью за плечи. – Ну давай, не молчи! Или ты помирать ко мне притащился? Только этого мне не хватало! Говори или выгоню!

– Голова, – пробормотал Илья. Состояние было ужасным, он точно в бездну падал спиной вперед и, сколько ни вжимался в подушку, не мог отделаться от этого чувства. Настя что-то говорила, но Илья не понимал ни слова. В комнате было темно, из коридора падал свет, слишком резкий и яркий. Илья прикрыл глаза ладонью и провалился-таки в пропасть без дна и стен, бесконечную, как космос.

А очнулся от грохота над головой, точно кто-то бил по стене палкой или чем-то в этом роде. Через пару мгновений по стене били уже двое, из подъезда неслись вопли и визг, гудели перила: по ним тоже кто-то долбасил со всей дури. Илья сел, соображая, что происходит, показалось даже, что это ОМОН готовится к штурму. В комнату вошла Настя, глянула на Илью, на стенку, улыбнулась.

– Светлушки наши, – съязвила она, – молиться поехали. А это мне вместо доброе утро.

– И что, каждый день так?

Настя кивнула, в дверь кто-то постучал, потом еще раз. Из коридора раздалось шипение, оттуда выбежал взъерошенный кот, в два раза больше себя самого, с прижатыми ушами. Зверь, неловко припадая на переднюю лапу, метнулся к дивану, оттуда под стол и там затаился. Из подъезда раздался детский рев, чей-то недовольный голос, и орда помаленьку отступила.

– Ага, – крикнула из коридора Настя, – поэтому звонок отключила, а домофон они сами сломали. Батюшка не благословил, говорят. Сначала Тимка вот так же с ума сходил, лаял часами, а теперь Баська бесится.

Она вернулась, положила на диван вещи Ильи.

– Одевайся. – Она снова ушла, за ней, поджав переднюю лапу, ускакал кот. Илья осторожно сел, осмотрелся. Было уже светло, но окна закрывали плотные шторы, они чуть шевелились от ветерка. Мебель в комнате была самая простая: два шкафа, стол с телевизором, два кресла, на полу ковер. За шторой угадывался силуэт развесистого цветка в большом горшке. По подоконнику стучал дождь, где-то каркала ворона. Хлопнула дверца машины, завелся двигатель, раздался шорох и плеск – машина проехала по луже и укатила. Илья натянул футболку, джинсы, все чистое и еще пахнет порошком. Поднялся, постоял с минуту, и тут накрыло так, что еле успел добраться до туалета. Выворачивало водой и желчью, голова разрывалась от боли. Когда все пошло, Илья обнаружил себя сидящим на полу, Настя стояла напротив и трясла его за плечи:

– Что с тобой? Что, спрашиваю? Ну, что?

Она почти выкрикнула это ему в лицо, Илья кое-как проговорил:

– Голова, сотрясение. Надо лежать. Я сейчас уйду.

Подумал, что доползет, в лучшем случае, до своего порога, там и помрет. Дверь ерундовая, ее выбить раз плюнуть, но не сейчас, когда и на ноги подняться сил нет. И тут ворохнулась где-то на задворках сознания мысль о каком-то важном деле, срочном, его никак нельзя откладывать. Но что за дело, с чем связано или с кем, вспомнить не мог, хоть убейте. Настя помогла ему добраться до дивана, потом куда-то ушла. В замке два раза повернулся ключ, в подъезде раздались быстрые шаги. В комнату прокрался кот, запрыгнул в кресло, угнездился на подлокотнике и уставился на Илью.

– Привет, Баська, – сказал он, – рад видеть, у тебя все хорошо.

От измученного «экзорцистами» заморыша мало что осталось. Шерстка стала гуще, заблестела, рыже-полосатые бока округлились, взгляд стал уверенным и нагловатым. Только переднюю лапу кот все еще держал на весу, и когда ложился, та выгибалась причудливо и даже жутковато, точно паучья. Кот повел ушами, подобрался и прыгнул на диван. Промахнулся, не дотянул совсем немного и приземлился на ковер. Илья положил руку коту на спину, тот замер, потом улегся и заурчал. Накатила сонливость, глаза слипались, но Илья сопротивлялся, как мог. Не давало покоя чувство, будто должен сделать что-то важное, Илья злился, но поделать с собой ничего не мог. Голова отказывалась соображать, в черепушку точно ваты натолкали, да еще вдруг начался озноб. Илья забылся наконец, а очнулся от шума в коридоре. Кот вскочил, выгнул спину, потом потянулся, задрал хвост трубой.