Кирилл Казанцев - Помощь деньгами и кровью

– Я тебе сейчас хребет сломаю, – глядя в жуткие зрачки Яковлева, негромко сказал Илья. – Ты сдохнешь, а я сяду, но это неважно, мне уже без разницы.

И осознал вдруг всей шкурой, что да, все равно. Монастырь, зона, могила – все едино. Странно, что так долго понять этого не мог, почти месяц прошел с того черного дня, и вот осенило. Вразумил Господь, спасибо ему. И до отказа стиснул пальцы, сжимая яковлевский кадык. Вопли и детский рев поблекли, звучали фоном, на который можно не обращать внимания, точно музыка в магазине. Яковлев побледнел, потом стал синеть, хрипел, точно кот на веревке, ноги у него подкосились. Здоровенного дядю мотало по сторонам, Илья уже с трудом удерживал его и ждал, когда все закончится. Солнце закрыли тучи, стемнело, точно перед дождем, и стало очень тихо, музыку выключили, и это было даже неплохо. Мешало одно: кто-то настойчиво пытался сорвать с него куртку, вцепился в ткань так, что она трещала, и дергал вбок. Илья развернулся рывком и увидел Настю.

– Отпусти его, еще посадят. Это говнюк того не стоит, уж поверь. Ну отпусти, кому говорят!

Она ударила Илью по руке, и тот разжал пальцы. Яковлев не упал, но согнулся пополам, закрыл руками горло и зашелся в кашле, хрипел и плевался так, что того гляди весь потрох окажется на асфальте.

– Пойдем, пошли отсюда, – Настя потянула Илью за собой. Тот сделал шаг, другой, и тут Яковлев поднял голову. Илья перехватил его полный боли, но спокойный, даже оценивающий взгляд, вернулся. Яковлева взвыла и с ребенком наперевес кинулась навстречу Илье. Совсем немного не успела, секунду или две, но этого хватило. Илья врезал Яковлеву ногой под дых, того мотнуло назад, и он навзничь грохнулся в лужу. Дети заорали с новой силой, прорвало и младенца, тот голосил за троих. Яковлева кинула его на лавку и бросилась в лужу, принялась прыгать там, поднимая грязные волны. Яковлев уже сел и держался руками за голову, с грязных волос стекала мутная вода. По тропинке с той стороны, по мокрой траве пробирались несколько человек, и один показался Илье смутно знакомым. Высокий, с короткими светлыми волосами, прямой, резкий, он мельком глянул на Илью и отвернулся, торопясь проскочить мимо. Илья посмотрел ему вслед и все не мог отделаться от мысли, что где-то недавно его видел, но где – вспомнить не мог, хоть убейте.

– Идем, идем отсюда. – Настя толкала Илью в спину, и тот послушно пошел прочь. Заметил у подъезда Федоровну, еще двух старух, крепкого седого деда, которого помнил еще по своему детству, кивнул ему. Старик показал Илье большой палец и принялся глядеть дармовое представление: Яковлев с помощью жены выбрался из лужи и ковылял к подъезду. Настя забежала вперед, хотела что-то сказать и вдруг осеклась.

– Господи, что это с ним? Кто тебя так?

Она перешагнула лопухи, присела на корточки. Илья подошел ней. Кот так и лежал под кустами и трясся всем измученным телом. По спине и тощим бокам текла кровь, удавка ослабла, но еще держалась у него на шее. При виде людей кот ощерился, зашипел и попытался отползти поглубже, но сил не хватило.

– Соседи твои, – Илья примеривался, как бы снять веревку, – беса изгоняли.

Разрезать было проще всего, но нечем. Тогда он просто растянул петлю, насколько смог, и кот ловко вывернулся из нее. И снова зашипел, но уже больше для порядка. Сил у животины совсем не осталось.

– Я же говорю, что они придурки, а ты не веришь. Экзорцисты хреновы. – Настя потянулась к коту, тот оскалился, и девушка отдернула руку. Они с котом глядели друг на друга, а Илья – на них и по сторонам. Яковлевы с шумом и проклятиями ускреблись в свою нору, соседи тоже разошлись. Осталась одна Федоровна, она устроилась на лавке и кокетничала со стариком из соседнего подъезда.

– Бедный котик, – Настя подобралась поближе к кустам, – иди сюда, мой хороший, пойдем со мной.

– Зачем он тебе? – вдруг накатила усталость, стало лень не то, что двигаться, а даже говорить. Хотелось только спать, Илья нашел в кармане ключ, глянул на свои окна.

– Он сдохнет, если я его тут брошу, – Настя еще на шажок подобралась к коту. Тот уже не шипел, а принюхивался, тянул шею и жмурился. – Как Тимка мой.

– Тимка? – Настя подняла голову, и они посмотрели друг на друга.

– Тимка, пес мой, корги. Яковлевы его убили полгода назад.

– Почему? – сонливость отступила, Илья тоже присел на корточки и смотрел на кота. Зверь малость успокоился и уже не шарахался от них, но дышал по-прежнему тяжело и хрипло. «Наверное, легкое ему пробили», – Илья вспомнил заточенные прутья в руках детей, прошелся поблизости, осмотрелся, но ничего похожего не обнаружил. Значит, с собой забрали. Илья вернулся к Насте.