Дмитрий Потехин - Болван

Дед с отсутствующим, безмятежным видом наливал себе новую стопку.

Знакомство

Толян, подперев бока руками, задумчиво разглядывал свои приобретения, стоящие на фоне огромного камина в гостиной. Превратить камин в музей случайных вещей не получалось. Большинство экспонатов были слишком крупные, иные, как, например, глиняная посуда, смотрелись убого.

Постепенно до него дошло, что никакого применения всему этому древнему барахлу в его доме быть не может. Его можно было разве что сдать в музей или спрятать на чердаке, как это сделал Моисеич.

Толян страшно не любил чувствовать себя дураком. Но сейчас он стоял перед фактом: только идиот мог как мальчишка натаскать домой со свалки вещей и совершенно не знать, что с ними делать.

Полусгнивший мушкет на стену не повесишь. Облупившийся Будда мог быть изготовлен сорок лет назад в Ташкенте.

«Козел!» – разбито прошептал Толян. – «На ко-ой? Еклмнэ…»

Он чувствовал, что больше не сможет заявиться к Моисеичу и потребовать с него долг. Это будет уже настоящее срамное шакальство. А бог не фраер.

Он выматерился и пошел в ванную

Помлев в джакузи и выкурив сигарету, Толян еще раз критично осмотрел свои «сокровища». Потом без колебаний побросал глиняные плошки обратно в коробку. Деревянные фигурки и Будда тоже отправились на выброс.

«Ружье… ладно, придумаем!»

Кофейник вроде худо-бедно смотрелся на камине.

От чего не хотелось избавляться, так это от роскошной золотой ханукии. Но Толян представил, что начнется, когда гости увидят это у него дома.

«Еще этот хмырь…» – подумал Толян, переведя взгляд на полюбившегося истукана.

– Че у тя рожа такая тупая? – зло спросил он.

Болван молчал.

«Не-е, Буряту такое дарить нельзя. В морду даст!»

Он провел пальцем по глиняным губам, между которыми зияла узкая щелка для бросания монет.

– Кушать хочешь?

Он подумал, что в брюхе у истукана вполне возможно лежат древние динары. Их-то как раз было бы недурно заполучить. В молодости Толян собирался стать нумизматом.

К этой мысли прицепилась следующая.

«Интересно…» – подумал Толян. – «Пробки у этой штуковины нет. Значит, ее должны были все-таки рано или поздно разбить! Она ж семьсот лет стояла, деньги жрала!»

Думая об этом, Толян взял со стола рубль и зачем-то протиснул его в пасть чудовищу.

Он не сразу осознал, что именно пошло не так. Падение монеты показалось явно не таким, каким должно было быть.

Толян нашел бумажник, вынул пятак и тоже спустил его в щель. Лишь теперь он понял: монеты падали в глиняное брюхо совершенно беззвучно, будто летели в пропасть.

Толян стал швырять монеты одну за другой, пока не истратил их все. Ни намека на звон!

Затем, подумав, достал десятирублевку и просунул в щель. Он хотел лишь пошарить ею внутри, но рот истукана сам вдруг всосал купюру, на манер автомата в банке.

– Ни х…а! – заорал Толян.

Он бешено тряхнул головой, дрожащей рукой достал новую купюру. Болван съел и ее.

Толян бросился в спальню и вернулся с пистолетом.

– Ану, гнида!

Он наставил дуло в пузо монстру, не зная, что делать. Внутри не смог бы уместиться даже карлик, даже обезьяна. Да и как бы она там оказалась, черт подери?

«Кто ж таскает деньги?!»

Толян достал третью купюру, не обратив внимания на солидный номинал, сунул в щель. Купюра исчезла.

– Ты… кто? – выдохнул Толян.

Он вдруг понял, что надо сейчас же, немедля, вмазать рукояткой по этой харе, разнести урода на куски и вышвырнуть их за забор. Иначе он не заснет.

Проклятая морда смотрела на него как-то по-новому, точно с вызовом.

И вдруг Толяна осенило.

«Да это ж машинка для туристов, япона мать!»

Он облегченно рассмеялся.

«Такие в парке аттракционов ставят. За деньги говорят прохожим судьбу. Моисеич, старый першень, фальшивку не распознал! Четырнадцатый век, Иордания – тоже мне, археолог блин!»

Толян вновь расхохотался, однако уже не так искренне и благодушно. Казавшееся миг назад логичным объяснение начинало таять, как сосулька в кулаке.

«Не-е… Не так все просто! За столько лет все сломалось бы! И почему нет ни звука?»

Он постучал дулом по глиняному животу.

– Ты… т-ты понимаешь, что я т-тебя пристрелить могу? Ты попал, слышь!

Урод молчал.

– Ты че, а? Ты кто?

Сердцем вновь овладевал панический страх.

На столе спасительной трелью зазвенел мобильник. Толяна словно вырвало из тягучего жуткого сновидения.

– Да, але! Нет! Только безнал!