Павел Покровский - Vulgata

Вадим посмотрел на жену, как медсестры смотрят на безнадежно больного пациента. Денис чувствовал, как накаляется атмосфера. Хрусталевы подбирались к теме, которая была для них камнем преткновения; к вопросу, в котором они не сходились во мнениях. Назревал спор, а может, ссора. Женечка сразу напрягся, быстро-быстро переводя взгляд испуганных глаз то на отца, то на мать.

— «Брось»! Как это на тебя похоже!

— Вадик… Давай не сейчас, ладно? У нас гость.

Вадим повернулся к Денису.

— Очень хорошо. Ты что думаешь, гость?

— Я не знаю. — Денис потер лоб. Ему не хотелось разговаривать.

— Представь: ты приходишь в магазин. А там на прилавке ценники: «свинина», «телятина»… « крокодилятина ». — Вадим нервно хохотнул. — Позорище. Народ-освободитель! Победитель фашизма! Ради этого наши деды и прадеды били немца, чтобы мы теперь… Теперь наш человек в магазине будет говорить у кассы: «Девушка, свешайте мне, пожалуйста, двести грамм крокодилятины ».

Все сидевшие за столом рассмеялись. Даже Денис невольно улыбнулся.

— Если так дальше пойдет, через год русские будут есть человечину! И больше всего меня бесит то, что Путин, — Вадим постучал пальцем по лежавшей на краю стола газете, — пытается выставить эту мерзкую ситуацию как «возрождение российской экономики». Первый только про это и талдычит с утра до вечера.

— Я что-то слышал про то, что Первый канал, типа, проплачен, — сказал Денис. — Там один официоз гонят.

— Видишь, даже ты со мной согласен. А Люда отрицает.

— Ну, вы прямо тут против меня объединились, — немного обиженным тоном протянула Людмила. Чувствовалось, впрочем, что она наигрывает. — Я ничего не отрицаю. Просто я хочу сказать: ну откуда нам знать, что в самом деле происходит? Женечка, вытер? Иди пока в свою комнату. Рано тебе еще такие разговоры слушать.

Мальчик послушно слез со стула и направился в свою комнату.

Вадим продолжал, как ни в чем не бывало:

— Они говорят, что санкции ООН, мол, благо. Но они молчат о том, почему их вообще ввели. Из-за того, что мы проморгали Украину, наших братьев, и вообще проиграли всю внешнюю политику в Ближнем Зарубежье. Это прямой просчет руководства страны. Соловьев или кто-то другой — говорят об этом? Нет.

— Ой, давайте не будем, — взволнованно сказала Людмила. — Эта война… как ужасно. Я вчера после новостей весь вечер плакала. Опять жилой дом взорвали. Сколько еще матери там будут сыновей хоронить?

— Сколько? — Вадим усмехнулся, словно война на Украине была его личным поводом для гордости. — Да лет сто еще. Новая Столетняя война начинается.

Людмила с натянутой улыбкой обратилась к Денису:

— А ты, Денисушка, как?

Он вздохнул.

— Что — «как»?

— Если Путин решит ввести войска на Украину — готов защищать Родину?

Юноша поморщился.

— Да не будет никакой войны. Мы ведь продаем им газ? Как Россия может воевать с Украиной, если у нас с ними бизнес?

— Все это пустая болтовня, — заявил Вадим. — Все политики — просто болтуны! В любом случае, от нас уже ничего не зависит. Ставки сделаны, ставок больше нет. В Киеве все решает Америка.

— Ой, а я на прошлой неделе читала, к нам в Чернозерск какой-то американец приехал, — оживленным тоном сообщила Людмила. — Толстенький, маленький. Такой… пончик .

— Как раз во вкусе нашей дочурки. — Глава семьи рассмеялся. — Может, ему Таньку сосватаем? Ну ладно, и чем этот пончик промышляет?

— Журналист. Прислан он от какого-то университета американского. Писали, будет изучать нашу культуру.

— Здесь-то? — усмехнулся Вадим. — Много он тут наизучает! А насчет крокодилов…

Денис, кашлянув, поднялся из-за стола.

— Спасибо, все было очень вкусно. Мне пора идти. Извините.

Людмила пошла с ним в прихожую. Открыла входную дверь. Хрусталевы поставили стальную. Думали, она защищает от грабителей. Денис знал: стальная дверь, напротив, указывает, что в квартире есть что грабить. А замок грабители все равно вскроют. Или придут под видом сантехников, и Людмила сама впустит их в квартиру.

Из кухни послышался язвительный голос Вадима:

— «Крокодилов жрать будем — и державу подымем!». Так еще Петр Первый говорил!

Денис уже переступил порог, когда женщина спохватилась:

— Ой! А цветы-то! Забыл?

— Да бог с ними… Некогда… Тане отдайте… — пробормотал Денис, выходя на лестничную клетку.

Он вышел из подъезда и достал сигареты. Его руки дрожали.

Юноша закурил, сердясь на себя за свое глупое поведение. Не слишком умно в такой спешке покидать квартиру родителей своей девушки. А еще его испугало то, что он прощался так сбивчиво и невнятно. Значит, его волнение сильнее, чем он думал.