Алистер Маклин - Страх открывает двери

Вайланд буркнул какое-то приветствие и сразу же перешел к делу. С привинченной к стене полки он достал длинный рулон армированной фольги, обернутой вокруг деревянной палки, развернул его и расправил на столе. Это был большой и сложный чертеж форматом 6x60 дюймов, изображавший аппарат замысловатой конструкции. Отступив на шаг, Вайланд спокойно взглянул на меня.

— Видели это когда-нибудь, Тэлбот?

Я внимательно ознакомился с чертежом, потом выпрямился и сказал:

— Прошу прощения, но я вижу это в первый раз.

В следующее мгновение я уже лежал на полу. Секунд через пять я с трудом поднялся на колени и потряс головой пытаясь рассеять поднимавшийся в ней туман. Подняв глаза, я застонал от боли за левым ухом, но заставил себя сфокусировать свое зрение. Отчасти это удалось. Во всяком случае, я различил Вайланда, который стоял надо мной, сжимая в руке дуло своего пистолета.

— Я ожидал такого ответа, Тэлбот… — Симпатичный, спокойный голос, и сдержанный, как будто мы сидим с ним у викария за послеобеденным чаем и он просит меня передать ему бутылочку. — Ваша память, Тэлбот… Может быть, ее следует пришпорить еще разок, а?

— Неужели нельзя обойтись без этого: — В голосе генерала Рутвена слышалась боль, и вид у него был расстроенный. — Право же, Вайланд, вы…

— Помолчите! — срезал его Вайланд. По тону его я понял, что мы все-таки находимся не у викария в гостях. Он повернулся ко мне: — Ну как?

— Какой толк бить меня по голове. — сказал я, чувствуя, что во мне поднимается гнев. — Ведь это не поможет мне вспомнить то, что я никогда…

На этот раз я был наготове, поднял руку и нейтрализовал удар. Однако для видимости пошатнулся и ударился о стену, а для полноты картины я даже скользнул вдоль стены на пол. Все промолчали. Вайланд и два его гангстера с интересом смотрели на меня. Генерал побледнел и прикусил нижнюю губу. На лице Ларри застыла демоническая улыбка.

— А теперь припомните?

Я послал его подальше и, шатаясь, поднялся на ноги.

— Что ж, чудесно! — Вайланд пожал плечами. — Мне кажется, что Ларри очень хочется переубедить вас…

— Вы позволите?.. В самом деле позволите! — Жадное животное нетерпение, написанное на лице Ларри, внушало страх и отвращение. — Вы действительно хотите, чтобы я заставил его заговорить?

Вайланд улыбнулся и кивнул.

— Только не забудьте, что, когда вы кончите, он должен быть в состоянии выполнить для нас одну работу.

— Не беспокойтесь, не забуду! — Это была великая минута в жизни Ларри, так называемый «звездный час». Одновременно находиться в центре событий и отомстить мне за мои насмешки и издевательский тон, а самое главное — иметь возможность излить свою садистскую страсть. Да, эта минута должна была стать одной из вершин его существования.

Он приблизился ко мне. Револьвер дрожал в его руке, он то и дело облизывал губы и хихикал каким-то высоким отвратительным фальцетом… Сейчас он поднимет правую руку как можно выше и завизжит, как свинья под ножом. Потом поднимет левую — это не помешает ему работать… Глаза его расширились и стали совсем безумными, и я первый раз в жизни увидел человеческое существо с пеной на губах.

Вайланд был неплохим психологом. Он понял, что Ларри, этот психопат, будет для меня в десять раз страшнее любой холодной и рассчитанной жестокости, которую могли применить ко мне он сам или его головорезы. И меня действительно охватил страх. Кроме того, я уже в достаточной мере показал свою стойкость и бесстрашие, и перегибать палку тоже не имело смысла.

— Это усовершенствованный вариант ранних французских батискафов, — быстро сказал я. — И эта модель представляет собой комбинацию британского и французского проектов, рассчитанную на глубину не более 2 500 футов. Это лишь двадцать процентов глубины, на какую были способны ее предшественники, но зато она отличается большой скоростью, большой маневренностью и действительно приспособлена для работ под водой, чего нельзя сказать о предшественниках…

За всю мою жизнь никто не испытывал ко мне большей ненависти, чем Ларри в эту минуту. Он был маленьким малышом, а я — обещанной игрушкой, самой удивительной из всех, которые он когда-либо видел, а теперь его лишили этой игрушки как раз в тот момент, когда она уже была у него в руках. Он чуть не заплакал от ярости и разочарования, хотя еще приплясывал передо мной, размахивая своим револьвером.

— Он лжет! — прохрипел он. — Он просто пытается… — Голос его сорвался и перешел в визг.