Ольга Лаврова - Ушел и не вернулся

Препираться во дворе Знаменский не стал — соседи тоже просыпались.

В доме сел за стол, Горобцу предложил стул напротив, начал официальный допрос. Томин для быстроты вел протокол.

— Анкетные данные?

— Горобец Александр Кондратьевич. Год рождения сорок второй. Женатый. Проживаю, где видите. Место работы — завскладом. Чего еще?

— Судимы?

— А как же! По молодости выбил одному глаз и сел. Я сел, а он окосел.

— Каковы ваши отношения с Миловидовым?

— Обыкновенные отношения. Как когда.

— От вас частенько слышали брань по его адресу.

— Целоваться мне с ним, что ли?

— Чем вызвана неприязнь?

Горобец набрал воздуху, намереваясь выдать забористую тираду, милиционер, предусмотрительно стоявший рядом, сжал его плечо.

— Допустим, мне его фамилия не нравится, — пробурчал Горобец.

— А если поточней?

— Вам мало, что он меня осрамил ни за что?

— Кстати, в день собрания вечером вы виделись?

— Ну виделись.

— Где?

— Сюда он приходил.

Пока все шло, как и ожидал Пал Палыч. Если Горобец причастен к исчезновению Миловидова, то не отрицать известного — разумная оборона. Но теперь начинался опасный для Горобца этап допроса.

— Позвали его вы? — Вопросы очередью, без пауз.

— Вот еще! Сам приперся.

— Жена Миловидова дает показания, что вы звонили и пригласили поговорить.

— Пусть она дает, что хочет! — дернул кадыком Горобец. — Говорю — сам пришел!

— Зачем?

— Извинялся. Возьму, говорит, свои слова обратно.

— Сколько продолжался разговор?

— Почем я знаю? Выпивши был.

То, что он «употреблял», известно. Но был выпивши? Или пьян? Или стандартный ход того, кто не хочет себя связывать точностью деталей?

— Если Миловидов приходил к вам, как вы говорите, извиняться, то в связи с чем возник шум?

— Какой шум?

— Соседи из дома двенадцать слышали громкие голоса и крик «помогите!».

Этого Горобец не ожидал.

— Я ему ничего не сделал… — ошеломленно проговорил он.

— А днем ведь грозились. Рассказывают, пришлось вас за руки держать — прямо в зале собрания набросились на Миловидова.

— Еще бы не наброситься! Собака!

— Тем не менее вечерняя беседа кончилась миром? Или не помните?

Горобец ответил после мрачного раздумья:

— Побеседовали, и он пошел.

Пал Палыч протянул постановление на обыск:

— Ознакомьтесь.

И тут допрашиваемый по-настоящему испугался.

— Чего?! Обыск?.. — он рванулся, вскочил, милиционер ухватил его за шею и повис, осаживая на место. Тотчас рядом оказался готовый помочь Томин. Горобец посмотрел на них обоих, возненавидел секунды на четыре, потом налился тоской и перестал сопротивляться:

— А, пропади оно все к такой-то матери…

Расписался, где указал Знаменский. Кривовато, будто не проделывал этого движения рукой десятки раз за день на складе. Попросил хрипло:

— Покурить бы.

Знаменский разрешил, самого тоже тянуло. И милиционер обрадованно полез в карман.

— Пошли на волю, тут потом не продохнешь, — позвал некурящий Томин.

Вышли. Горобец сел на ступеньку крыльца, затягивался и ворочал шеей.

— Свернул? — спросил милиционер. — Ну сам и виноват.

Томин двинулся по периметру владений Горобца, чтобы обозреть будущий фронт работ. Не городская квартира, где передней начинается — балконом кончается. Тут хозяйственных построек полно, да вон колодец, да дров поленница неоглядная. Не говоря о доме. Целая бригада упыхается. Вот тебе и отдохнул, поблаженствовал!..

Что это там голубеет между сараем и кучей мусора под забором? Мусор после зимы серый, слежавшийся, а голубой комок только припорошен пылью.

Ни о чем особенном Томин не думал, рука сама подняла хворостину с развилкой на конце, подцепила и перенесла комок поближе. В воздухе тот развернулся и оказался мужской сорочкой, залитой на полах чем-то темным. Так выглядит примерно недельной давности кровь.

— Паша! — крикнул Томин. — Всех сюда!

На «шерстяное дело» Кибрит, конечно, не потащила следственного чемодана. Но таковой, по счастью, оказался (девственно нетронутый) в горотделе.

Их обоих (Зину и чемодан) доставили на мотоцикле с коляской. Знаменский и Горобец заняли прежние позиции.

— Товарищ эксперт, определите характер пятен на рубашке, — на людях Пал Палыч обычно обращался к Зине официально.

Та расстелила на столе сорочку, вынула необходимые препараты.

Повисла продолжительная тяжелая пауза.

— Это кровь человека, — прервала молчание Кибрит.