Владимир Колычев - Убойное лето

– Вчера вы увидели свою жену, пошли за ней, вспыхнула ссора, – предположил Прокофьев.

– Ну да, я спросил, что она здесь делает, она послала меня к черту! Да, мы разговаривали на повышенных тонах! Но я ее не убивал. Люда была жива, когда я уходил!..

– Вы ушли, выпили, легли спать и сразу заснули.

– Спать очень хотелось, выпил много.

– Крепко заснули?

– Спал как убитый.

– Но проснулись рано утром.

– Да.

– В состоянии сильного похмелья.

– Очень сильного, – кивнул Вельяминов.

– Но тем не менее поднялись и отправились к жене.

– Да, поднялся… Злость меня подняла!

– Злость?

– А вдруг Люда с любовником, подумал!

– А вам не все равно, если вы оформляете развод?

– Мне все равно, кто… Только бы не Сарычев!.. Он же любит издеваться надо мной… Закроется, бывает, с Ларисой, и… – вздохнул Вельяминов, чуть не плача, и обреченно махнул рукой, обрывая себя.

Прокофьев мрачно усмехнулся, глянув на него и с укором, и сожалением одновременно. Сарычев с Вельяминовым не церемонился, но тем не менее обвинить его не в чем. Лариса не успела развестись с мужем, и дом в их собственности. Вот если бы Сарычев насиловал свою жену, но где тогда заявление потерпевшей?..

– Вы говорите, Сарычев обещал переспать с вашей Людой, – напомнил Прокофьев.

– Обещал! Назло мне! Может, он нарочно ее сюда привез! Чтобы я слышал, как они… там, за стенкой…

– Вы с женой жили отдельно?

– Мы жили в разводе, – подавленно сказал Вельяминов. – Одно время я жил с Ларисой, потом появился Сарычев, в конце концов мне пришлось переехать. На старую квартиру. А Людмила жила в новой.

– Адрес!

Прокофьев узнал адрес, вернулся к Бутенкову и поделился с ним своими соображениями. Сарычев действительно мог подставить Вельяминова – застрелить его жену, затем вломиться к нему в номер, чтобы подбросить орудие убийства. Но, видимо, что-то пошло не так. Или Вельяминов случайно ударил его дверью, или кто-то другой подставил ему подножку, но план не сработал. Во всяком случае, пистолет в номере Вельяминова обнаружить не удалось. Орудие убийства исчезло, возможно, его никогда уже не удастся найти.

– И еще вопрос, почему Вельяминова поселилась в одном гостевом доме со своим мужем? – спросил Прокофьев. – Если верить Вельяминову, она и сама не ожидала его здесь встретить.

– Но это если ему верить… – пожал плечами Бутенков. – А может, просто изобразила удивление. Может, помириться с ним приезжала?

– Может быть, и так, а может, ее нарочно сюда направили. Возможно, Сарычев… Надо бы осмотреть городскую квартиру потерпевшей, опросить соседей. Подруг, родственников. И Сарычевым нужно заняться.

– Насколько я помню, он у вас под наблюдением.

– Постольку-поскольку, – усмехнулся Прокофьев.

Хотелось бы наблюдать за Сарычевым круглосуточно, но идеальные и реальные варианты развития событий – понятия малосовместимые. Если Сарычев увел сумку с деньгами, то, скорее всего, он ее надежно спрятал, и следить за ним сейчас нет никакого смысла. Не пойдет он к своему тайнику в ближайшее время, не достанет из него деньги, а будет ждать, когда интерес к нему сойдет на нет. Он и год может ждать, и два, и десять лет. А может, он уже начал тратить деньги, но совсем по чуть-чуть, так, чтобы не привлекать к себе внимания. И Прокофьев ничего с ним поделать не может, потому как нет у него лишних людей следить за Сарычевым, да и с техникой, как обычно, напряженка. В общем, наблюдают за Сарычевым, но постольку-поскольку.

Лето, жара, дверь в подъезд распахнута настежь, консьержка прохлаждается непонятно где, каморка ее пустует. Прокофьев прошел в дом, не представляясь, не показывая удостоверения. И девушка, ожидавшая лифт, не знала, что присоединиться к ней собирается не абы кто, а представитель закона. Не знала и приняла Прокофьева за маньяка. Стоит, смотрит на него испуганно, голову в плечи вжала. Совсем еще юная, худенькая и жалкая, как воробушек, небольшой рюкзачок за спиной казался слишком тяжелым для нее. И без того бледная, она стала белой как мел.

Прокофьев понял, что лучше уйти. Подниматься по лестнице на двенадцатый этаж высоковато, но можно просто отойти в сторонку. Девушка уедет, и тогда он вызовет лифт.

Но девушку вдруг затрясло, она стала падать, из горла хлынула пена. Прокофьев не растерялся, подхватил бедняжку и уложил на пол. Девушку затрясло еще сильней, и если бы Прокофьев не подставил руку, она бы ударилась о пол головой.