Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

Дубков, взявшись за козырек, поправил милицейскую фуражку. Наклоняя голову то влево, то вправо, принялся разглядывать небольшой замочек, держащийся на металлической накладке и дужке пробоя, вырванного из дверного косяка. Дужка была самодельная, примерно, из четырехмиллиметровой сталистой проволоки. Выдернуть ее не составляло труда даже для не очень сильного человека. На крыльце лежал длинный железный прут. Судя по вмятинам в косяке, именно этим прутом расправились с замочком одним махом.

— М-мда, — досадливо выдохнул участковый. — С таким легкомысленным запорчиком могли управиться сорванцы детского возраста.

— Владимир Евгеньевич, мы с Лехой здесь не управлялись, — на одном дыхании выпалил Кирилка.

— В райцентре хватает разбойников постарше вас, — Дубков шутливо подмигнул любопытно насторожившимся мальчишкам и перевел взгляд на Солнышкину: — Надо, Вика, серьезнее относиться к охране частной собственности.

Девушка смущенно улыбнулась:

— От моей собственности можно обхихикаться. Обстановка — доисторическая рухлядь. Телевизор — допотопный «Рекорд». Ни золота, ни серебра нажить не успела… Единственная более или менее ценность — это японский магнитофон-двухкассетник.

— Японская техника ныне в моде. Наверное, с миллиончик стоит?

— Около того.

— Ну вот… Для местных жителей миллион — пока еще неплохие деньги. А ты запираешь дом замочком от бабушкиного сундучка.

— В двери есть надежный внутренний замок, только я, росомаха, ключ от него потеряла. Или выудили тот ключик у меня из сумочки, не знаю.

— Давно?

— С неделю назад.

— За это время можно было новый замок поставить.

— Собиралась сделать. Даже со знакомыми парнями договорилась, но экзамены помешали. Такая напряженка — вздохнуть некогда. Днями и ночами приходится сидеть за учебниками.

— Хорошо учишься?

— Нормально. Хочу сразу после училища в медицинский институт поступить.

— О большом городе мечтаешь? Скучно, наверное, в здешнем захолустье.

— Скучать некогда. Да и не люблю я большие города. Смрад да суета в них. Если бы здесь был институт, никогда бы отсюда не уехала.

— Оно, конечно, институтов в нашем райцентре нет, — вроде бы соглашаясь, вздохнул Дубков и взглядом указал на металлический прут: — Эта железяка откуда?

— От старых хозяев. В углу за крыльцом стояла. Весной я этой штуковиной вместо лома отдалбливала лед у крыльца.

— Так, так…

Разговаривая, участковый приглядывался к крыльцу. На чуть припыленных ступеньках не было никаких следов, будто после мытья по ним никто не ходил. С покрашенных желтой эмалью перил свисали штанины старых джинсов.

— Твои?.. — спросил Дубков.

Солнышкина кивнула:

— Мои. Вместо половой тряпки использую.

— Когда крылечко мыла?

— Вчера вечером.

— Джинсы висят так же, как их оставила?

— По-моему, я вешала поясом наружу, чтобы лучше просохли, — недолго помолчав, ответила Вика. — Впрочем, не помню. Голова после экзамена совсем не варит.

— Экзамены есть экзамены… — задумчиво проговорил Дубков и, словно наконец-то набравшись решимости, добавил: — Пойдем, Вика, смотреть, чего воришки натворили в доме. Чтобы не затоптать предыдущие следы, разуемся…

Расшнуровав ботинки и оставив их на бетонной дорожке, ведущей к калитке, участковый в носках степенно поднялся на крыльцо. Еще раз пристально осмотрел выдернутый пробой, достал из кармана брюк вчетверо сложенный носовой платок, взялся через него за краешек дверной ручки, легко распахнул дверь и, приглядываясь к полу, на цыпочках, будто крадучись, вошел в пустующую, застекленную с двух сторон веранду. Следом за участковым, с такой же осторожностью, пошли Солнышкина и Мокрецова. Намереваясь ринуться за взрослыми, мальчишки тоже мигом сбросили с ног кроссовки, но Анфиса Васильевна, обернувшись, строго погрозила пальцем: не суйтесь, мол, не в свое дело.

Дверь из веранды в продолговатую прихожую была распахнута настежь. Обернувшись к Солнышкиной, участковый спросил:

— Уходя из дома, не закрывала?..

— Закрывала, — быстро ответила Вика. — Май в Сибири — еще не лето.

На вешалке в прихожей слева от двери висели коричневая кожаная куртка, салатного цвета женский плащ, яркое адидасовское трико и белоснежный медицинский халатик. У порога рядком вдоль стены выстроились красные туфельки на высоком каблучке, состоящие почти из одних ремешков босоножки и нарядные комнатные тапки с пушистыми помпончиками.