Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

— Тысяч шестьсот накрутится.

Вараксин вздохнул:

— Маловато, но с паршивой козы хоть шерсти клок. Значит, так: триста пятьдесят кусков — мне, остальное — тебе. Согласен?

Тимофей догадался, что «заработал» Глеб на Соторове и опасается при открытии счета на свое имя «засветиться». Поначалу хотел наотрез отказаться от сделки, но не устоял перед соблазном ежемесячно наваривать на халяву в свой карман по миллиону рублей. Игра стоила свеч. Одного не учел Шерстобоев: непредсказуемого поведения Вараксина при запое.

Неприятности начались сразу, как только Исаева выгнала загулявшего Глеба с работы. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что угрожающие телефонные звонки Азе Ильиничне — проделка Вараксина. Выследив Глеба, когда тот с магнитофоном в руке вышел из кабины телефона-автомата, Шерстобоев сурово спросил, с какой целью он затеял этот шантаж.

— Чтобы поняла красотка, что без телохранителя ей не прожить, — наивно ответил Вараксин. — Ты вот пасешь шефа и каждый месяц, считай, за безделье хапаешь по два «лимона». Я тоже хочу работать мало — получать много.

— Считаешь, Аза возьмет тебя в охранники?

— А куда она на хрен денется. Если наймет другого, буду до той поры долбить ей мозги, пока не сообразит, что без Вараксина — труба. Ильинична баба умная. Догадается, как жизнь сохранить.

— Смотри, не заиграйся.

— Ничего, поиграю, пока молодой. — Вараксин прищурился. — Чего за нее дерешь задницу?

— Хочу, чтобы ты хоть немного поумнел.

— Не всем же быть таким умником, как ваша светлость. Мне еще надо с тобой разобраться. Имею сведения, будто ты каждый месяц отрываешь от моего дохода по «лимону». Признайся, Тэтэ, ловчишь?..

Шерстобоев нахмурился:

— Могу сегодня вернуть твои «лимоны», но учти, что дело Соторова в архив еще не списано.

— А при чем тут я? — будто удивился Глеб.

— Не изображай незнайку. Для ясности замнем. Когда тебе вернуть бабки?

— Не петушись. Пусть полежат.

— Пусть, — согласился Шерстобоев. — Но если еще хоть раз о них вякнешь, молчать не стану. И вообще по-хорошему тебе советую: имея замаранные кровью руки, не лезь на рожон. Иначе плохо кончишь…

Вараксин совету не внял. Угрожающие телефонные звонки к Исаевой не прекратились. Более того, вскоре взвинченная до крайности Зинаида Валерьевна Ярыгина пожаловалась Шерстобоеву, что Глеб нахально набивается к ней в телохранители. Говорит, будто какие-то бандиты уже разработали план захвата ее в заложницы, чтобы сорвать с Михаила Арнольдовича пятнадцать миллионов выкупа.

— Пошлите его подальше, — сказал Шерстобоев.

— Посылала! Не идет и продолжает третировать телефонными звонками, — нервно ответила супруга банкира.

— Тогда припугните покрепче.

— А ты можешь по-свойски с ним поговорить?

— Попробую…

Несколько раз Шерстобоев встречался с Вараксиным, но Глеб был в таком опьянении, что вести с ним какие-либо разговоры не имело смысла. В начале апреля, сопровождая шефа на одной из презентаций, Тимофей Шерстобоев неожиданно встретился с бывшим сослуживцем по Приднестровью Федором Копалкиным, который сопровождал представительного полковника авиации с множеством орденских колодочек и звездой Героя Советского Союза. От нечего делать разговорились. Федор похвастался, что служит теперь шофером у командира войсковой части, а денежное довольствие получает как адъютант в звании лейтенанта.

— Давно в Новосибирске? — спросил Шерстобоев.

— С неделю уже в гостинице «Обь» живем. Командир выясняет в областной администрации вопросы насчет продажи автотехники. Я от безделья вчера у Вараксина в гостях побывал. Спивается Глеб капитально. На этой почве у него, кажется, крыша начинает набекрень ползти. После третьей рюмки расплакался, зубами заскрипел и стал костерить себя на чем свет стоит. Мол, за пятнадцать лимонов продал душу дьяволу, а теперь от угрызения совести места не нахожу. Жаловался, что даже водка не приносит, как прежде, душевного облегчения.

— На меня телегу не катил?

— Нет. Наоборот, сказал, будто каждый месяц выручаешь его деньгами. Но черная зависть к тебе, по-моему, у Глеба копошится. Дескать, вот Тэтэ устроился охранять банкира и с чистой совестью живет разлюли-малина. О себе говорил, что рассчитывает охмурить какую-то банкиршу или жену банковского воротилы и тогда, мол, тоже заживу припеваючи. Короче, нес откровенный бред.

— О других приднестровских сослуживцах что-нибудь знаешь? — поддерживая разговор, спросил Шерстобоев.