Виталий Ерёмин - Щенки-медвежатники

И вообще Слободка была полной оторвановкой. В последнее время там происходили жуткие вещи. Начали травиться и вешаться школьники разных классов. Даже те, кто не мотались, не входили в группировку. Чуть ли не каждый месяц мимо Новостройки шли на кладбище траурные процессии.

Родители били тревогу, утверждали, что это не простые самоубийства. Однако расследования ничего не давали. Что-то знал Костик Громов, партнер Андрея по баскетболу. До девятого класса он проучился в слободской школе, а потом почему-то перевелся в новостроевскую и бросил бокс. Но Костик не хотел говорить на эту тему.

Генке нужно было на работу. Андрею – на берег Иртыша. Им было по пути. Шли и обсуждали положение.

– Неважно, кто убил хрустальщика, чехи или слободские. Главное, что между ними вот-вот начнется война, – говорил Андрей.

– Первый бой может быть сегодня, – согласился Генка.

В Новостройке только что был построен широкоэкранный кинотеатр «Ударник». Значит, и держать его, по законам улицы, должны были новостроевские. Но они не были шпаной. Почти все – дети служащих строящегося тракторного завода. Они приехали из разных концов страны, только недавно познакомились. Их ничто не связывало друг с другом. Центровые и слободские считали их маменькиными сынками и дружно презирали.

Центровые держали парк с таблеткой – круглой танцплощадкой – и драмтеатр. У слободских был свой топтодром в зачуханном бараке под названием Дунькин клуб. Поэтому, по праву обделенных, они считали, что модерновый кинотеатр должен отойти к ним.

Сегодня вечером должно было состояться торжественное открытие «Ударника» и первый танцевальный вечер. В том, что придут слободские, никто не сомневался. Но было неясно, как поведут себя центровые.

– Зван так расставит своих троглодитов – не проскочишь, – сказал Генка.

Игорь Названов по прозвищу Зван был королем слободских.

– Пустить нас сегодня, – развивал свою мысль Генка, – значит, показать, что они не против, чтобы мы ходили в «Ударник».

– А если придут центровые? – спросил Андрей.

– Ну что, махаловка будет. Без боя слободские «Ударник» не уступят.

Они вышли на высокий берег Иртыша. Внизу, на песчаной косе, распластались первые загорающие. Перевозчики на двух лодках переправляли на другой берег людей с лопатами и тяпками. Там были огороды.

– Ты-то что решил? – спросил Генка.

– Лично я иду, – ответил Андрей. – Сейчас только подрублю бабок.

– Один пойдешь, что ли? – обиделся Генка.

– Если никто на надумает, то один.

– Ну да, ты ж у нас кибальчиш.

– Геныч, где наша не пропадала.

– Ладно, до вечера, – сухо бросил Генка.

Андрей спустился по склону вниз, взял у знакомого парня лодку, весла и начал перевозить через Иртыш огородников. Рубль с человека – туда, рубль – обратно. К обеду его карман был набит мятыми деньгами.

В приподнятом настроении он окунулся в Иртыш. Вода была еще холодная, но Андрей не мог нарушить свою традицию: первый раз купаться в апреле.

Он зашел в столовку, обменял мелочь на бумажные деньги, пообедал и пошагал домой. По пути купил пачку сигарет и бутылку водки.

Дома развернул ватманский лист, всмотрелся. Великий вождь действительно получился похожим на директора школы.

«Но это его проблемы, Карпыча нашего, темную бы ему устроить», – подумал Андрей. Он свернул газету в трубку, взял сумку с кедами и спортивной формой и пошел в школу.

Во второй половине дня занимались только младшие классы. Коридоры были пусты. Андрей поднялся на третий этаж, повесил газету на стену и спустился в спортзал.

Там уже стучали мячи. В пропахшей потом раздевалке находился один Костик. Похоже, он был не в духе. Молча протянул руку, даже «здравствуй» не сказал. Андрей искоса посматривал на него, не переставая удивляться, до чего ж здоров его приятель. Просто верзила.

Молчание затягивалось, и Андрей не выдержал, сказал про убийство хрустальщика.

– Я знаю, чья это работа, – буркнул Костик. Он хотел что-то добавить и осекся. В раздевалку входил Жорик.

– Привет! – жизнерадостно поздоровался Жорик.

Андрей и Костик ответили, хотя и не так приветливо. Они не любили Жорика. Вместо того чтобы отдать пас, он обычно норовил сам забросить мяч в кольцо и постоянно мазал. И вообще был скользкий тип. Но пацаны его терпели, он всегда был при деньгах, легко мог одолжить рубль-другой, угощал хорошими сигаретами. Никто не знал, что Жорик покупал хорошее к себе отношение очень просто – потихоньку тащил денежки из родительского кошелька. Папаша у него был шишкой на строящемся тракторном заводе.