Итан Райдер - Кочевник

Сердце вновь заколотилось с бешеной скоростью, руки сжали М16, и я по-прежнему был не готов бежать туда, где могло ожидать разочарование похуже, чем попавшая под ноги М18А1. Зуд в мышцах моих ног, говорил о неготовности к пробежке, но осуществить её пришлось. Я бежал и бежал по этой открытой территории, и мне уже виднелась рота «Альфа», ноги резко остановились, когда нас разделяли два ярда. В укрытии прямо передо мной сидели пехотинцы из этой роты. Кто-то обвешенный патронными лентами М60, пытался вести огонь по зданию Университета. Кто-то постоянно выглядывал, и перед его лицом пуля попадала в кирпичную стену укрытия, а кто-то, как Билл Парселл кричал на меня, говоря о сумасшествии моего мозга, пытаясь сделать так, чтобы я попал в укрытие. А кто-то, как Паскуаль Моррети…, напрочь отсутствовал. Я был готов, словно Даниэль Дефо упасть на колени и развести руками в стороны, дабы дать врагу нанести мне смертельный удар, ибо основной уже был нанесён. Моего друга здесь не было…

– Ах ты, заносчивый Калифорнийский Педик! А ну, ложись, совсем обезумел! – Какой-то человек прокричал это, и звук исходил не из укрытия передо мной, а откуда-то со стороны.

И тут произошло следующее. Чья-то огромная и тяжёлая туша, заблаговременно разогнавшись, ухватившись двумя руками за мою талию, снесла мое тело с ног. Вместе с этим человеком мы полетели в укрытие роты «Альфа», упав среди пехотинцев. Из-за злости, я резко перебросил этого человека с себя на землю, быстро достал нож Боуи и приставил к его второму подбородку. Почему-то он рассмеялся.

– Воу-воу, полегче, парень! Голума здесь нет, поэтому никто не стремился забрать твоё сраное кольцо всевластия. Да и я больше смахиваю на Сэмуайза Гэмджи, хотя бы тем, что я твой верный товарищ и лучший друг.

– Паскуаль…, – прошептал я, всё ещё с широко раскрытыми глазами. Это был Паскуаль Моррети. – Сраный ты, сукин сын!

Мы поднялись и оказались на коленях. Я его сразу же обнял его, не дав отряхнуться от пыли. Его руки сжали мою спину также крепко, как мои его.

– Тише, тише, – сказал он. – Я хоть и свалился тебе на голову, как Санта через дымоход камина, но, к сожалению, сегодня пришлось явиться без подарков.

Интересно, в эту голову макаронника итальянского происхождения, хоть на минуту пришла мысль, что он был ценнее для меня любого подарка?

– Какого чёрта, ты позабыл в тех развалинах? – Находясь в искреннем удивлении, спросил я его.

– Указывал таким кротам, как ты дорогу к нашему временному укрытию. Нужно, как можно больше людей, сейчас нам предстоит отправиться на штурм этого университета. Так что, расчехляй своего малыша, – с безумной улыбкой сказал он. Паскуаль похлопал меня по чехлу с ножом Боуи.

– Какой у нас план? – Снова спросил я.

– План? – Переспросил пехотинец за спиной у Паскуаля. Одновременно разговору с нами, он отстреливался из М60. – Комната за комнатой! Вот наш план, Малыш.

Выслушав солдата, я снова с улыбкой на лице обратил свой взгляд на Паскуаля. Лицо моего друга было теперь куда безумнее, чем в обычные дни. Но, несмотря на это, мне удалось вновь обнять его, а ему меня. И тогда нам казалось, что наша крепкая дружба, способна проложить красную дорожку через весь Вьетнам для морской пехоты армии США.

Именно тогда я заметил, что вдали справа от нас, находясь в укрытии с другой ротой солдат, Кэтрин Ламбертс, в своём репертуаре сумасшедшего военного корреспондента, ведёт съёмку происходящего. Она заметила меня, и это было приятно. Её тоненькая рука поднялась, чтобы помахать мне в знак приветствия. Я помахал ей в ответ, глупо и растерянно улыбаясь. Было в радость увидеть её и Паскуаля одновременно.

– Эй, придурок, ты кому там машешь? – Сказал Паскуаль. – Соберись нам пора идти в наступление! – К этому моменту Кэтрин уже не смотрела на меня, а продолжила дальше снимать. Я был одурманен любовью к этой девушке, мне уже захотелось сорваться и убежать прямо к ней. Не сейчас…

Моррети взял свой дробовик М37, а в моих руках красовалась любимая и ненавидимая одновременно М16. Выскочив из укрытия, вся пехота побежала к зданию Университета Хюэ. Те, что остались позади, прикрывали нас, пока нам не удалось добраться до первого входа.

Не очень благоприятная картина и снова пришедшее осознание наступление ада, началось, не дожидаясь конца этого дня, когда укутавшись в собственной одежде, ты засыпаешь под чистым небом, а тебе начинают сниться кошмары.

Билл Парселл отстреливался из окна на верхушке лестницы. В его направлении полетела ракета, и он успел её заметить.