Станислав Чагин - Вьетнамский синдром

– Не совсем, морская пехота. Но к концу войны я перевелся на военного корреспондента. Мне тогда осточертели прямые военные столкновения.

– От тебя ни слова ни духу не было эти двенадцать долгих лет. У нас сразу же закрались в головы дурные мысли в отношении тебя. Вьетнам – это страшное Господом забытое место, в котором сложили головы тысячи американских парней. И ты тоже мог оттуда не вернуться, старина.

– Бывают места и пострашнее, Питер. А во Вьетнаме мне было ничуть не страшно. Только москиты, высокая влажность, да вьетконговцы доставляли дискомфорт. А так…

– Что собираешься здесь делать? Навестишь могилу деда сперва или сразу уедешь утром?

– Не знаю, могу и ночью уехать. Кэтрин хочет провести пышную свадьбу. Для этого мне нужно решить кое-какие дела по работе.

– А кем ты работаешь сейчас?

– Журналистом в одной из нью-йоркских газет.

– Во дела! Ну, хоть один человек из нашего класса выбился в люди. Заодно живешь в Нью-Йорке.

– Гордиться тут особо нечем. Нью-Йорк те же каменные джунгли, да и люди там живут с каменными сердцами. Не то, что наш благочестивый юг.

– Много там ниггеров обитает?

– Особо не считал, но много. Особенно в Гарлеме. Пидаров в разы больше.

– Да их везде теперь хватает.

– Гребанные янки! Распустились там у себя и нас заодно стараются затянуть в свое толерантное болото. Не за это наши солдаты проливали кровь во Вьетнаме – проорал сильно пьяный Глен Смит и тихонько задремал.

Больше никто из компании не поднимал тему расовых проблем и сексуальных меньшинств. Да и заботили старых друзей вопросы совершенно личного характера и строго в рамках отдельно взятого города. Брэндон делился с ними своими планами на будущее с Кэтрин, Питер Хук поведал о приятных воспоминаниях о том, как впервые взял на руки Чарли – своего первенца, а Глен Смит поведал старую историю о том, как переспал с кузиной и как потом его чуть не застрелил его собственный дядя, который считал подобные близкородственные отношения богопротивными для истинного христианина, коим как не странно, Глен таковым и назывался, а Крис под конец вечеринки немного рассказал о своей скучной жизни продавца машин. Сильно прибавивший в весе с уже виднеющимися залысинами – тот походил на стереотипного неудачника. Его таковым и можно было назвать, если не уважение со стороны своих же друзей, которые все еще помнили его как чемпиона футбольной команды с подтянутым торсом и мужественным подбородком.

Глен все тараторил о разводе со своей второй женой, а в это время Брэндон, не обращая никакого внимания на пустые разговоры своих друзей не спеша потягивал свое пиво и увлеченно разглядывал очертания соблазнительной фигуры своей невесты сквозь красное платье. Общаясь с одноклассницами Глена, среди которых была и прекрасная Дейзи Хук, Кэтрин выглядела счастливой. Она сирота, друзей нет. Вырастил ее дядя, который в 12 лет и растлил этот прелестный цветок. Жаль, что этого ублюдка уже на свете нет, убил бы – думал про себя полупьяный Брэндон.

Брэндон, Брэндон, дружище! Ты что заснул? – усердно толкая своего друга, произнес Крис.

– Что такое?

– Ты такое пропустил. Короче, сюда пришла Сьюзан из параллельного класса, ты должен помнить ее.

– А, у нее еще сисяндры большие. Помню.

– Так они у нее больше стали. Силикон вкачала, может.

– Да к тому же она еще и без трусов была – вмешался Питер Хук – я все видел. Я с этой шлюхой как-то раз в классе двенадцатом что ли в сортире заперся. Ну она так мне отсосала тогда что уж думал член у меня отвалится.

– Мне то, что с того? Она никогда не была в моем вкусе.

– Здесь дело не во вкусе. А в мастерстве. Сомневаюсь, что твоя Кэтрин так может.

Тут внезапно Брэндон стукнул кулаком по столу.

– Не путай берега, ковбой. Если вы все в этом гребанном городишке погрязли во грехе, то ебитесь с этим сами. Мне насрать. Но будь добр, не впутывай сюда меня и Кэтрин. Для меня эта девочка святая в отличие от вас, мерзавцев.

– Ну что ты брат, остынь. Ты же не хочешь того, чтобы все увидели, в какого психа ты превратился? Ты же славный парень. Герой войны.

– Ну и видок у тебя – произнес Крис – Я уж подумал, что ты вынешь из сапога увесистый нож и проткнешь им руку Питера.

– Я с превеликим удовольствием сделал бы это, не будь Питер мне другом.

– Это все вьетнамский синдром, я читал об этом – слегка улыбнувшись произнес Хук и протянул руку Брэндону в знак примирения – Извини брат, безграмотного сына фермера, в будущем постараюсь быть более тактичным.