Александр Харламов - Высшая мера

– Что же ты так, Валюша?

Она не понимала о чем! Что она такого сделала? Ведь вот спешит к нему, пробиваясь сквозь снежные торосы. Ноги подкосились у нее, она рухнула в снег, сдирая кожу на тыльной стороне ладоней.

– За что?– слезы сами брызнули у нее из глаз. Она вовсе не хотела реветь, как маленькая девчонка, у которой отобрали любимую игрушку. Сердце разрывалось на части. Женщина не могла понять, почему он снова недосягаем для нее ведь они столько пережили, вытерпели, сквозь время и расстяоние сохранили любовь!

– За что?– громко прокричала она и проснулась от стука бешено колотящегося в груди сердца.

Никакого снега вокруг не было. Она была все в той же комнатушке у Головко на диване, уютно накрытая пледом. Почти потухшая печка сухо потрескивала догорающими углями. Заслонка была открыта, выпуская последнее тепло.

В дверь стучали, не настойчиво, нагло, как это обычно бывает, когда за сержантом приходит посыльный из дежурки, а чуть робко, еле слышно. Валя потерла заспанные глаза, мимоходом поправив челку. Осмотрелась по сторонам, с трудом возвращаясь в реальность.

Головко, как всегда не было. Приготовленный им завтрак ждал на столе, накрытый вафельным полотенцем. Никаких следов того, что он ночевал дома не было. Валя сбросила одеяло и напялила валенки, стоявшие у кровати. Зябко…Комната за ночь выстудилась. Внутри валенок ногам было прохладно.

– Секунду!– протопала к двери, распахнув ее настежь, впуская свежий морозный воздух, на какое-то мгновение ослепнув от яркого солнца, ударившего по глазам. Сегодня в Темлаге денек обещал быть погожим. Метель, длившаяся почти три дня, прекратилась, уступив место ледяному ветру и безоблачному небу.

– Ну, здравствуй, Валя…– на пороге комнаты Головко стоял Андрей. Совсем непохожий на себя самого последних месяцев. Чисто выбритый, немного смущенный, в отглаженной форме и идеально начищенных хромовых сапогах, подтянутый и даже слегка помолодевший.

– Здравствуй, Андрей…– кивнула Валя, кутаясь в теплую вязаную кофту, в которой спала, ночуя у Головко. Кого она ждала увидеть на пороге в столь ранний час? Сашку? Заботливого сержанта? Но никак не своего мужа…Она, как могла оттягивала этот неприятный разговор, избегала Андрея два дня, но вот он пришел сам, и, видимо, этой беседе все же быть…

– Пустишь?

– Я сама тут гостья,– пожала плечами Валя, пропуская Коноваленко внутрь.

Он как-то неловко затоптался на пороге. Попробовал коснуться ее щеки легким поцелуем, но он отвернулась.

– Не стоит…

– Не стоит, так не стоит…– вздохнул Коноваленко, шагнув внутрь комнаты. – Я поговорить пришел…

– Говори,– Валя прошла за ним, защелкнув щеколду. Села напротив, разглядывая своего мужа и поражаясь насколько чужими они стали незаметно друг для друга за столько лет брака. Сидевший напротив нее человек был ей совершенно незнаком. Она попробовала покопаться у себя внутри, чтобы обнаружить хоть что-то к нему, хоть какое-то чувство, но ничего не было, только пустота, холодная отстраненность, как просто к прохожему.

– Я не знаю, с чего начать…– опустил глаза Андрей, разглядывая носки своих сапог.

– Начни с самого главного!– посоветовала женщина, вставая и направляясь к печке. Подкинула несколько поленьев в открытую заслонку и водрузила на металлический лист печки закопченный, по-холостяцки грязный чайник.– Чай будешь?

– Спасибо, нет.

– А я, пожалуй, выпью…

– Валь…

– Андрей, если ты пришел просить меня вернуться, простить тебя, то лучше не надо…– оборвала его резко Валя.– Я не вернусь. Ты умудрился убить у меня внутри все хорошее, что было к тебе! И этого доброго отношения больше не вернуть. Рано или поздно терпение у всех заканчивается. Мы прошли точку невозврата и лучше расстаться по-хорошему…

– Жаль…я тебя очень люблю!

– И спишь с Бергман? – усмехнулась Валентина.– Странная любовь, согласись?

– Это не то…

– Это то, Андрей! Чего ты хотел?

– Ты сегодня в обед уезжаешь…– вздохнул Коноваленко, отворачиваясь в с торону, чтобы его слез, еле сдерживаемых, не видела Валентина.

– Уезжаю?!– изумилась она.– Куда?

– В Ленинград…Приказом Наркома тебя переводят в окружной госпиталь под Лугу.

Глеб! Первой мыслью Вали, была мысль о сыне. Господи! Она увидит Глеба! Обнимет его, прижмет к себе. Госпиталь под Лугой! Это же просто чудо какое-то…Потом ошарашила мысль о Сашке. Они только увиделись, даже толком не успели поговорить, и теперь снова расстаются! С трудом женщина совладала со своими эмоциями.