Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Элиана, мне нужно отлучиться по делам. Записывайте, как обычно… Всем, кто спросит, отвечайте, что до шестнадцати часов я занят с клиентами.

Я зашел в «Круг» и заказал грогу. В замке мне готовят западню. Все заодно! Все готовы броситься на меня! Я увидел разноцветные пятна, проплывающие над бутылками наподобие беспечно прогуливающихся воздушных шариков. Я залпом осушил стакан. Спокойно, Шармон! Ведь Клавьер тебя предупреждал. Берегись белой горячки!

Я сделал крюк, чтобы перед тем, как появиться в замке, проехать мимо обвалившейся стены и павильона. Дорого бы я отдал за то, чтобы увидеть там людей в полицейской форме и тем самым избавиться от грызших меня сомнений. Но дорога была безлюдна. Отказываясь верить очевидному, я сбавил ход. Потом я подумал, что уж кто-кто, а я имею полное право наведаться в этот уголок парка — надо же мне прикинуть объем работ. Я затормозил у пролома и вылез из машины, держа в руке блокнот и карандаш. Если за мной и наблюдают, то увидят лишь специалиста за работой. Я перешагнул через обломки, заставляя себя беззаботно насвистывать.

Трупа на месте не было. Я чуть не кинулся прочь. Леденящий ужас свел мне внутренности. Мертвец исчез. Земля впитала кровь. Дождь смыл следы. Ничего! Я притворился, будто делаю пометки, сам же пытался собраться с мыслями. Но мыслей и так уже было предостаточно — от них кружилась голова. Мысли обступили меня и загнали в угол, как крысу в западню. Сен-Тьерри! Значит, он не умер… Значит, он сейчас в замке… Что делать?.. Я невольно отошел под защиту деревьев. Быть может, раненный, он нашел в себе силы куда-нибудь уползти? Но, насколько хватало глаз, я видел только унылый пейзаж конца зимы. Выбора у меня нет. Надо идти в замок и лицом к лицу встретить правду, какой бы она ни была. Я играл и оказался в проигрыше. Настало время расплаты — прийти и сказать им: «да, это я». Я сел в машину и доехал до ворот. Перед подъездом «мерседеса» не было видно — он наверняка в гараже. Замок выглядел как обычно. Я проехал по аллее, затормозил, огляделся вокруг, потом медленно одолел каменные ступени и потянул за цепочку колокольчика. Этот колокольчик всегда будил во мне воспоминания о школе: молчаливые ряды парт, страх, что придется отвечать невыученный урок. О, если бы я мог вернуться назад, начать все сначала!.. Но дверь уже приоткрылась, и в проеме показалась голова Фирмэна.

— А, это вы, господин Шармон.

Он тоже был точно такой, как обычно. Я прошмыгнул в вестибюль, не сводя глаз с лестницы, ведущей на второй этаж: спальня Эмманюэля была наверху.

— Не разрешит ли месье снять с него пальто?

— Спасибо, Фирмэн. Я ненадолго… Как чувствует себя господин де Сен-Тьерри?

— Лучше… много лучше.

Он приблизился и понизил голос.

— Он держится одной силой воли. Но, боюсь, надолго его не хватит… Скажу как на духу: мне было бы спокойнее знать, что господа в замке… Это для меня слишком большая ответственность.

— А как долго они пробудут в отъезде?

С сокрушенным видом Фирмэн развел руками.

— Господин Эмманюэль не посвящает меня в свои дела… Вчера вечером я попробовал было шепнуть ему словечко. Но он такой же упрямец, как и его отец. Грустно видеть, что они и в такую минуту как кошка с собакой.

— В котором часу они уехали?

— Этого я не знаю, месье. Служба стала здесь такая тяжкая, что мы стараемся лечь спать как можно раньше. Все это очень прискорбно, месье, поверьте мне. Уже и не поймешь, кто здесь хозяин… Я провожу месье.

Но и семеня впереди, Фирмэн продолжал свой скорбный монолог.

— Счастье еще, скоро приедет мадам. Когда она здесь, нам всем спокойнее. Что бы мы без нее делали?

Я его почти не слушал. И без того тяжело освоиться с этой невероятной очевидностью. Фирмэн явно ни о чем не подозревает. Это невозможно, невероятно, неправдоподобно, но бесспорно. Тогда где же Сен-Тьерри? Фирмэн поскребся в дверь спальни, впустил меня внутрь. Больной был один: он сидел, поддерживаемый подушками, иссохшие руки покоились поверх одеяла.

— Здравствуйте, Шармон… Берите стул, садитесь.

В голосе его звучала былая энергия. Взгляд сохранял живость. Я приблизился к кровати, держа в руке стул.

— Как вы себя чувствуете, месье?

— Не будем об этом. А если повстречаете доктора Марузо, не слушайте его. Между нами, это старый никчемный болтун. Но я к нему привык… Вы виделись с моим сыном?

Вот она, опасность. Старик вперил в меня подозрительный взор, готовый уловить малейшее мое колебание.