Владимир Першанин - Мы умрем в один день

— К чему ты клонишь? Семь лет назад я тоже пробрел там гараж.

— Ладно, о присутствующих не будем, — великодушно отмахнулся Сергеев. — Так вот, за два года в кооперативе, который возглавляет Лемза, получили гаражи девять наших сотрудников. Ну, получили и получили, а что дальше? А дальше вот что! Многие ответственные работники получили их в льготном порядке. Или без личной отработки на строительстве, или в обход очереди, или вообще не имея машины. Наш дорогой друг Соловейчик приобрел и перепродал три гаража, имея с каждого по полторы-две тысячи. А за все это никто не видит, чем занимается и как живет Петр Владимирович.

Бондарев встал из-за стола, прошелся раз-другой по длинному кабинету. Он сильно сутулился, и Сергеев вспомнил, что начальнику недели через, две исполняется пятьдесят пять лет, и недавно к Сергееву подходил Лисянский посоветоваться насчет подарка. Кстати, Лисянский год назад тоже приобрел гараж.

— Ну и к чему все это? — Бондарев смотрел в окно. — Опять вселенские разговоры о справедливости. Ну, может, неправильно поступил Лисянский, купив гараж, ведь у него нет машины. Но жить-то ему надо! Мы же не на облаках существуем. Так можно, черт знает, до чего дойти!

— А мы и дошли! Ищем организованную преступность, а она вот здесь, под боком. Мы ее просто не хотим видеть. Остяк с Куртенком налепили квартирных краж, тут уж никуда не денешься — люди шумят, пишут жалобы. Мы ищем, сажаем. А здесь целый подпольный синдикат. Или мне это только кажется? В городе несколько тысяч машин, а попробуй купи запчасть! Попробуй найти машину мебель перевезти со станции! Попробуй купить эту мебель! Попробуй построить гараж, если Лемза не захочет. А Лемза этими гаражами по двойной цене, как семечками, торгует. Логунов целую банду сколотил. Трясет понемногу торгашей. И опять мы ничего не видим. Все шито-крыто. Спекулянты в милицию не обращаются, сами вопросы решают…

— Может, хватит, — поморщился Бондарев, — этих обличений. На пенсии напишешь мемуары. И так языками болтаем слишком много. Иди скажи, чтобы Лемзу отпустили.

— Скажу, — согласился Сергеев и пошел к двери.

Я попал в эти края спустя полтора года. Об убийстве капитана Ольхова напечатали большую статью в центральной газете, а потом вышел указ о награждении его орденом.

Фамилия Ольхова выбита второй снизу на мраморной доске при входе в горотдел. После него прибавилась фамилия лейтенанта ГАИ, погибшего во время преследования угонщика.

Город вырос за двести тысяч, укрупнили и отдел милиции, сделав его управлением. Бондарев ушел на пенсию, на его место назначили Лисянского. Отделение уголовного розыска стало отделом. Говорят, у Сергеева что-то не сложилось с Лисянским, и он работает в паспортном столе. На его место пришел Голубев, справляется неплохо. Черных перевели в областное УВД.

Леонид Васин, по кличке Васярик, получил двенадцать лет колонии усиленного режима. Доказать, что стрелял именно он, не удалось. Был признан лишь соучастником. Жена ездит к нему на свидания и пишет письма в Верховный Суд. Димка Зимовец переехал в другой город вместе с родителями и, по слухам, женился. Петр Владимирович Лемза получил за малокалиберную винтовку полтора года условно и продолжает работать в гаражном кооперативе. Злоупотреблений и спекуляций с его стороны следствие не выявило.

Голубеву неловко перед Сергеевым, но встречаются они нечасто, так как помещение паспортного стола находится в стороне от городского управления, а сам Сергеев не очень любит появляться в уголовном розыске.

Он почти подружился с Александром Семеновичем Налыгиным и часто ходит к нему обедать. У Сергеева гастрит, а в кафе «Добрый вечер» готовят неплохо. Налыгин каждый раз пытается не взять с него денег, но Сергеев хмуро достает кошелек. Иногда они говорят о садовых делах, потому что охоту Сергеев забросил, и в свободное время занимается только дачей. Жена уговаривает его переехать в дальний райцентр, к своей матери, у которой пустует большой дом. Наверное, он согласится.

В этих краях летом ветрено и жарко. Сергеев шагает немного сутулясь, придерживая рукой фуражку. Я смотрю ему вслед. Июльский ветер, горячий, совсем не приносящий прохлады, крутит пыльные столбы на старой мостовой. Улица круто спускается к реке. Я жду, что Сергеев оглянется, но он продолжает идти и вскоре исчезает за поворотом.

Лезвие лопаты скрежетнуло о твердое. Саня Лукашин по звуку понял, что кость. Осторожно обкопал вокруг и, положив лопату, стал рыхлить почву шпателем. Показалось грязно-серое полушарие черепа с забитыми землей глазницами. Саня извлек череп и собрался копать дальше.