Владимир Першанин - Мы умрем в один день

— Тот, второй парень, который был с вами, затем пошел домой?

Примитивная уловка. Может, сработает?

— Наверное, — пожал плечами Васярик.

Ага, проглотил.

— Он живет где-то в старом городе, да?

— Не знаю я ничего, — опомнился Васярик, — чего вы ко мне привязались?

Так был, значит, с ним второй! Сергеев чувствовал — копать нужно здесь, но Васин, насторожившись, перестал отвечать на вопросы.

— Я устал, — наконец пожаловался он, — отведите меня в камеру.

Следующие два дня мало что дали. Васин и Полетаев молчали. Зимовец нес всякую чепуху и твердил, что он был за рулем и ничего не знает. При этом нервничал и явно трусил.

В прокуратуре отказались дать санкцию на арест Полетаева. Кончались третьи сутки, и сегодня его должны были выпустить. Городской прокурор Саенко, выслушав начальника уголовного розыска, отрицательно покачал курчавой, с намечающейся плешиной головой.

— Парня избили, а вы его же и сажаете. Амбиции играют, что он показания не дает. Умейте найти общий язык без силового давления. Кстати, мы уже направили Бондареву представление о незаконном задержании Полетаева.

Прокурор заговорил о том, что Сергеев действует по старинке, когда все проблемы решались одним способом — скорее упрятать за решетку. А сейчас время другое, надо перестраиваться, а товарищ начальник уголовного розыска не хочет перестраиваться. Саенко был хороший дядька, Сергеев знал его лет пятнадцать, еще с тех пор, когда милиционером конвоировал арестованных в прокуратуру. Прокурор работал тогда следователем и был без живота. Сергеев стал объяснять, что Полетаев, видимо, связан с преступной группой, занимающейся рэкетом.

— Модное слово, — сказал прокурор, — доказывайте рэкет, и я сразу дам вам санкцию. Пока налицо лишь хулиганство, да и то очень уж все расплывчато. Знаешь, какие сейчас установки? Арест — только крайняя мера. Тюрьма травмирует людей.

Сергеев не знал, что недавно прокурора вызывали к областному начальству. Повинуясь чьей-то негласной непонятной команде, в стране закрывались колонии, а судьи отчитывались, на сколько меньше преступников осудили они к лишению свободы в этом месяце по сравнению с предыдущим. Вовсю приветствовались условные приговоры, как признак зарождающейся демократии. Процент санкций на арест подследственных, выданных Саенко, зашкалил за среднеобластные показатели, и его вежливо одернули, намекнув на предпенсионный возраст.

Прокурор сочувственно посматривал на начальника уголовного розыска, словно приглашая вникнуть в ситуацию и понять его прокурорские проблемы.

— Чуть-чуть побольше доказательств, Вячеслав Николаевич, и тогда заходите.

За неделю в городе опять произошло три грабежа. Бондарева вызвали в горком партии. Васин на допросах отмалчивался. Куда-то исчез Полетаев. Сергеев дважды посылал за ним милиционеров, но дома его не оказалось. Бабка сообщила, что Борька, наверное, околачивается у какой-нибудь шалавы — три дня уже не приходит.

Сергеев сходил к секретарю за чаем. Настроение было скверное.

Вчера ходили с женой к ее сестре. Собрались еще гости. Муж сестры работал в торгово-закупочном кооперативе. Подвыпив, стал рассказывать про свои заработки и о том, что достаются деньги не даром. Благодаря их кооперативу в городе появляются хоть какие-то дефицитные товары.

— Жвачку из Прибалтики за два рубля, которой цена там полтинник, — съязвил Сергеев.

Шурин стал объяснять, что в этом и есть суть торговли. Покупать там, где излишек товара, а продавать, где его не хватает. Шурин Сергеева раздражал, особенно с тех пор, как стал заниматься куплей-продажей. Жена, приходя от сестры, рассказывала о новых вещах, которые у нее появляются. Зависть? Наверное.

Сергеев заговорил о спекулянтах, шурин обиделся. Обе сестры вступились за него и сказали, что Сергеев живет старыми понятиями и если у человека есть законная возможность хорошо заработать, зачем его осуждать. Или Сергееву будет легче от того, что все будут жить, как он, от зарплаты до зарплаты? Гости заспорили. Спор получился какой-то нехороший, визгливый, с взаимными упреками.

Сергеев отхлебнул остывшего чая. Может, действительно он живет устаревшими понятиями? И прокурор про это же ему говорил. Закостенел на работе своей с вечной беготней по кругу: ловишь, допрашиваешь, сажаешь, а преступники снова, как грибы, растут. И вообще, он стал каким-то нудным.

Захотелось порассуждать о чем-нибудь приятном. Ничего хорошего на ум не шло. Впереди целая рабочая неделя, в субботу он тоже работает. В воскресенье можно было бы съездить на охоту, но вся их охотничья компания уезжает в пятницу, потому что у остальных, как у людей, два выходных и рабочий день восемь часов.