Николас Пиледжи - Славные парни

Дела шли прекрасно. На следующую игру с Фордхэмом третьего февраля мы не смогли сделать достаточно ставок в Нью-Йорке — пришлось послать Маццеи в Лас-Вегас, чтобы он поставил пятьдесят тысяч у тамошних букмекеров. На этот раз мы ставили на Фордхэм — что Бостон не сможет побить их со спредом больше тринадцати очков. Поскольку Бостон был явно сильнее, нашим парням оставалось лишь решить, с каким счётом они хотят победить.

Всё складывалось идеально. Мы должны были получить выигрыш. Но незадолго до конца игры нам позвонил из Вегаса Маццеи. Он сказал, что ехал из аэропорта с деньгами, но застрял в какой-то пробке, поэтому не успевает сделать ставки.

Вообще-то, за подобные опоздания нередко убивали, но Маццеи хватило ума позвонить нам до конца игры, чтобы мы не думали, будто он что-то нарочно утаил. Мы должны были заработать двести тысяч, а в итоге не получили ни шиша.

Это оказалось предзнаменованием конца. Мы поставили кое-что на следующую игру — шестого февраля, с Сент-Джонсом, но случился пуш — когда ставки на спред уравновешивают друг друга и все остаются при своих. Мы не стали забирать деньги, договорившись поставить их на следующую игру — десятого февраля, против колледжа Холи Кросс.

Холи Кросс считался фаворитом, и нашим парням оставалось лишь проследить, чтобы Бостон проиграл со спредом не меньше семи очков. Мы, разумеется, на это и поставили. Вложились по полной. Что называется, с двух рук. У букмекеров уже лежали наши деньги с прошлой недели, и мы ещё докинули зелени сверху.

Мы с Джимми смотрели игру по телику. Всё было в норме. Матч шёл как по маслу. Холи Кросс вёл в счёте всю игру, но под конец наши парни прибавили темп. Похоже, им не хотелось явного разгрома.

Очень скоро, не успели мы и глазом моргнуть, Бостон почти сравнял счёт. На последних секундах Кан и Кобб спохватились и попытались отыграть обратно, но тут на Холи Кросс словно столбняк напал. Они мазали по кольцу с любой точки площадки. А игроки Бостона, не задействованные в нашем деле, наоборот, попадали откуда угодно. Будто почуяли, что удача на их стороне. Это было отвратительно. Конечно, Холи Кросс всё равно выиграл, но со спредом всего три очка вместо семи. Мы с Джимми оказались в полной заднице.

Джимми с ума сходил от злости. Бесновался. Разбил ногой телевизор. Я знал, что лично он потерял на этом матче около пятидесяти тысяч долларов. Наконец, я дозвонился Перла и выслушал пересказ беседы с Каном — тот заявил, будто они просто не могли заставить себя крупно проиграть какому-то Холи Кроссу.

Вот и всё. Финиш. Нашей афере с договорными матчами пришел конец. Джимми был в ярости и грозил задать пацанам перцу. В какой-то момент он сказал: «Полетели в Бостон, поиграем в баскетбол их головами». Но мы так никуда и не поехали. К тому времени у Джимми возникли проблемы посерьёзнее потери денег.

Через два месяца после освобождения Генри впервые услышал о «Люфтганзе». Давний приятель Генри, букмекер Марти Кругман, ему первому рассказал о возможности взять там хороший куш. Марти и его жена Фрэн приехали посмотреть новое жилище Генри и Карен в Роквилл-центр. Это был одноэтажный длинный дом с тремя спальнями и просторной гостиной, но Марти мало волновала обстановка. Он сразу начал знаками показывать Генри, что хочет с глазу на глаз побеседовать о делах. Марти так не терпелось поделиться новостями, что каждый раз, когда жёны смотрели в другую сторону, он гримасничал, жестами призывая друга поскорее завершить экскурсию по дому. Наконец, Карен и Фрэн ушли на кухню делать бутерброды, и Марти поведал Генри о «Люфтганзе». Он рассказал про миллионы и миллионы долларов в практически неотслеживаемых пятидесяти- и стодолларовых купюрах, которые лежат в хранилище с «картонными» стенками в аэропорту Кеннеди и буквально напрашиваются, чтобы их украли. Добыча мечты. Гора наличности. Эти деньги сдавали в обменники Западной Германии американские туристы и служившие там солдаты. По словам Марти, доллары примерно раз в месяц прибывали самолетом, груз банкнот прятали в хранилище аэропорта до следующего утра, когда инкассаторские броневики забирали их и развозили по банкам.

Эту информацию Марти добыл у Луиса Вернера, сорокашестилетнего сотрудника склада «Люфтганзы», задолжавшего букмекеру больше двадцати тысяч долларов. По словам Марти, Лу Вернер был конченым игроманом, который последние одиннадцать лет платил алименты жене и троим детям, содержал любовницу, отдавал долги ростовщикам, да ещё и умудрялся тратить по триста долларов в день на азартные игры, зарабатывая всего пятнадцать тысяч в год. Подобно многим другим букмекерам, работавшим в аэропорту, Марти месяцами удерживал Вернера на краю финансовой пропасти в надежде сорвать джекпот и получить наводку на действительно ценный груз.