Майкл Крайтон - Микро

Частенько в момент опознания цели мотылек пытается уйти из захвата локатором, издавая нечто вроде громкого барабанного боя.

— У мотыльков очень хороший слух, — добавила Эрика.

Она рассказала, что как только мотылек слышит сигналы сонара, так сразу же начинает ставить помехи. Барабанную дробь или потрескивание, тоже в ультразвуковом диапазоне, испускают специальные мембраны в брюшке насекомых. Эти звуки заглушают сигналы мышиного локатора, сбивают мышь с толку и делают мотылька невидимым для противника. Как только летучая мышь захватывает цель, испускаемые ею сигналы нарастают крещендо, чтобы заглушить ложные сигналы, которыми пытается прикрыть себя мотылек. «Пинг-пинг-пинг», — упорствует летучая мышь. «Пом-пом-пом», — защищается мотылек. Когда эта барабанная дробь резко обрывается, исход поединка хищника и жертвы совершенно ясен. Как, собственно, вышло и в ходе этой небольшой лекции Эрики.

— Короче, летучая мышь только что съела мотылька, — объявила она заинтересованным слушателям в заключение.

Как завороженные, все принялись прислушиваться к доносящимся с неба космическим звукам. Одна из летучих мышей, фыркнув своими бархатными крыльями, пронеслась прямо над фортом. От громкого плямканья ее эхолокатора студенты чуть не оглохли — у них звенело в ушах.

— Этот мир пугает меня до смерти, — призналась Карен Кинг. — Но почему-то я очень рада, что здесь оказалась. Наверное, я чокнутая.

— По крайней мере, здесь очень интересно, — заметил Рик.

— Был бы сейчас костер… — тихонько произнесла Молл.

— Нельзя. Это все равно что включить неоновую вывеску «Здесь есть еда» для всех местных хищников, — отозвался Питер.

Собственно, сама Эрика и отговорила их от затеи зажечь костер, приведя те же аргументы. Но все равно кто-то первобытный в ней страстно желал огня. Простого огня, жаркого, яркого, уютного. Огонь означал безопасность, еду, дом. Но сейчас вокруг были лишь тьма, холод и какие-то жуткие звуки. Девушка почувствовала, как биение ее сердца гулко отдается где-то у самого горла. Во рту пересохло. Эрика поняла, что охвачена страхом, куда более сильным страхом, чем она когда-либо испытывала в жизни. Какая-то примитивная часть ее сознания побуждала немедленно завизжать и со всех ног ринуться куда-то, не разбирая дороги, в то время как рациональная часть знала, что слепое бегство неизвестно куда в этих суперджунглях означает неминуемую смерть. Трезвый разум подсказывал, что необходимо сохранять тишину и не двигаться, но первобытный страх перед темнотой мог в любую минуту толкнуть на самые безрассудные поступки.

Темнота кольцами невидимого удава сжималась вокруг студентов все тесней и как будто бы внимательно наблюдала за ними.

— Все в жизни отдала бы сейчас за свет, — прошептала Молл. — Хотя бы за крошечный огонек. Сразу стало бы лучше.

Она почувствовала у себя на руке руку Питера.

— Не бойся, Эрика, — сказал он.

Девушка беззвучно расплакалась и крепко вцепилась в него.

Амар Сингх сидел, положив гарпун на колени. Он освежил кураре на остром конце, действуя практически на ощупь и очень надеясь на то, что не порежется сослепу. Питер взялся затачивать мачете. Слышно было только, как размеренно шуршит алмазный брусок да позвякивает стальное лезвие. Остальные лежали тихо — кто спал, кто лишь пытался уснуть.

Звуковой фон вдруг заметно изменился. На посапывающих путников мягким одеялом опустилась полная тишина. Это, собственно, их и разбудило. Все заворочались, навострили уши. Тишина казалась куда более зловещей, чем любой шум.

— А? Что происходит? — вскинулся Рик Хаттер.

— Разбирайте оружие! — быстро приказал Питер.

В темноте послышался звон — все быстро расхватали мачете и взяли их на изготовку.

Потом послышалось какое-то странное посвистывание — будто бы со всех сторон одновременно. Вот оно усилилось. Стало приближаться.

— Что это? — заволновались студенты.

— Похоже на сопение.

— Может, мышь?

— Нет, явно не мышь.

— По крайней мере, у него есть легкие.

— Угу… слишком много легких.

— Надевайте на лоб фонари, — распорядился Питер. — По моему сигналу включайте.

— Что за вонь?

Воздух заполнил острый запах какой-то тухлятины. Он все усиливался, становился все гуще и как будто бы прилипал к коже, словно жир.

— Яд, — коротко бросил Дженсен.

— Какого типа, Питер? — резко спросила Карен.

Молодой человек и сам уже лихорадочно перебирал в уме запахи всевозможных ядов. Ни один не подходил.