Алексей Биргер - По ту сторону волков (полная версия)

И вдруг — так легко и просто —
Ты стала нашептывать мне,
Что любишь и хочешь другого,
И я, не сказав ни слова,
Жалкий в своей вине
Быть нелюбимым, покорно
Ушел… Ядовита, тлетворна
Память об этом сне.

Спи-усни, любовь моя,
На моей руке, бессильной
Ни от злобы лет тебя
Заслонить, ни от могильной
Ямы; знаю — ночь в окне
Пеплом дня порхнет; и все же
Неразлучен в общем сне
Я с тобой, с живым твореньем,
Смертным, грешным, но, по мне,
Краше всех и всех дороже.

И ничем не стеснены
Ни душа, ни тело: славно
Видеть будничные сны
На груди Венеры, плавно
Дышащей, чтоб нас с тобой
Не встревожить; мир согласья
Снится нам за смертной тьмой,
Мир любви и мир надежды;
А аскета сон ночной
Опален дыханьем страсти.

А едва ночная тень
Отлетит под погребальный
Гул побудки, сразу день
Вцепится, маниакально —
Скудоумный, под залог
Нас возьмет; мы самый страшный
Долг вернем ему, но впрок
Чуть задуманную ласку,
Поцелуй иль шепоток,
Не теряй во мгле вчерашней.

Ночь прозренья, милый друг.
С ветерком румяным канет,
Но живого сердца стук
Пусть, занежив, не обманет
Новый день; благослови
Смертный мир на ясной зорьке;
Скрытых сил в твоей крови
Не убавит жгучий полдень;
Озарит нас взгляд любви
Даже в полночь ссоры горькой.

Ах, послушайте рассказик
Про мисс Эдит Ги,
Жившей на Клеведон Террас
В доме восемьдесят три.

Губы тонкие поджаты,
Левый глаз косит слегка,
Плечи узки и покаты,
Грудь тщедушная плоска.

Серый саржевый костюмчик,
Шляпка бархатная и
В одну комнату квартирка —
Вот что было у мисс Ги.

А еще — зеленый зонтик,
Алый плащик вместе с ним,
И велосипед с корзинкой,
С резким тормозом ножным.

Церкви ближнего прихода
Посвящала все дела
И вязанием для бедных
Вечно занята была.

И вздыхала звездной ночью:
«Разве кто-нибудь поймет
Каково мне жить с доходом
Только сотня фунтов в год?»

Раз ей снилось: королевой
На балу стоит она,
И викарием прихода
Танцевать приглашена.

Вихрь промчался в бальной зале,
Зала сгинула — и вот
В чистом поле на педали
Жмет она, усердно жмет.

А викарий их прихода —
Превратился он в быка
И за ней рванулся, низко
Опустив свои рога.

Сзади — жаркое пыхтенье.
Настигает, мчится вслед.
И невольно резкий тормоз
Тормозит велосипед.

Летом все цветет; зимою
Ветви мертвы и сухи.
Вся застегнута, к вечерней
Службе ехала мисс Ги.

Мимо парочек влюбленных,
Застегнувшись, как в футляр,
Отводя глаза, ненужной
Никому из этих пар.

В боковом приделе села,
Заиграл над ней орган,
Хор запел сладкоголосый
Над скамьями прихожан.

Опустилась на колени
И взмолилась от души:
«Не введи во искушенье,
Послушание внуши».

Дни текли, сменялись ночи,
Жизнь по крохам унося.
Вот мисс Ги педали крутит,
Застегнувшаяся вся.

Позвонила в дверь к хирургу,
Прислонив велосипед:
«Доктор, боль не отпускает,
День и ночь покоя нет».

Доктор Томас посерьезнел,
Он осмотр свой повторил.
«Эй, да где ж вы были раньше?»
Он, нахмурившись, спросил.

Не притронувшись к обеду,
Доктор Томас мял в руках
Хлеб на шарики и только
Буркнул: «Штучка — этот рак.

Врут считающие, будто
Докопались до причин.
Он — убийца отлученных
От активных дел мужчин.

И бездетных женщин тоже
Он немало погубил.
Он — как клапан для отвода
Невостребованных сил».

«Что за ужасы, мой милый?» —
Говорит ему жена.
— «Я смотрел мисс Ги. Похоже,
Что не вылезет она.»

В лазарет ее забрали,
И она ждала конца,
И лежала, одеяло
Подтянувши до лица.

Вот на стол ее выносят.
Прыснул, вырвавшись, смешок
Средь студентов. Мистер Роуз
Ее скальпелем рассек.

Мистер Роуз, он к студентам
Повернулся: «А теперь
Мы запущенной саркомы
Видим редкостный пример».

Со стола ее убрали,
В морг учебный отвезли,
И два вдумчивых студента
На занятия пришли.