Бретт Холлидей - Не теряй головы

Петерсон нахмурился, Макналти поперхнулся пивом.

— Я пойду, — с вызовом сказал Петерсон. — Только сначала проверю, нет ли там другого выхода через заднюю дверь.

Майкл вежливо подождал, пока тот поднимался, затем в сопровождении Петерсона подошел к боковой двери с надписью «Для мужчин». Петерсон вошел первым и, включив свет, внимательно осмотрел крохотную кабинку, где с трудом помешались замызганный унитаз и раковина, также не блещущая чистотой. Солнечный свет пробивался через застекленную, затянутую паутиной крышу в восьми футах над полом. Никакого другого выхода здесь не было.

Петерсон вышел, бормоча:

— Ладно, хитрец. Подожду тебя здесь.

Шейн закрыл за собою дверь, запер ее на задвижку, встал на унитаз, который скрипнул под его тяжестью, открыл стальную раму в потолке и носком туфли толкнул ручку, чтобы спустить воду. Затем подтянулся и протащил свое длинное тело через отверстие в потолке. Скатившись по покатой крыше, он ухватился за ее края и спрыгнул в аллею.

Бесшумно передвигаясь, Майкл подобрался к своей машине, включил зажигание и поехал на почту, где у окошечка до востребования назвал свое имя.

Клерк порылся в пачке писем в отделении для корреспонденции на букву «Ш» и протянул ему конверт. Шейн взял конверт, удостоверился, что письмо адресовано ему, вернулся к своей машине и сел. Он не смотрел на слоняющихся поблизости бездельников, не пытался угадать, кто за ним следит.

Адрес на конверте был напечатан на машинке. Почтовая марка была погашена в одиннадцать часов утра. Майкл вскрыл конверт и вытащил сложенный листок размером восемь с половиной на одиннадцать. Бумага «Хаммонд-Бонд», отметил он про себя. Послание было коротким.

«Помните, что вы под наблюдением. Поезжайте прямо по дороге на Корал-Гейблс до Таити-Бич. Не торопитесь, но и не останавливайтесь. Если вас будет сопровождать кто-нибудь из полиции, мы это установим».

Положив послание в конверт, Шейн завел мотор. Он выбрал самый прямой путь до Корал-Гейблс, двигаясь неторопливо и наблюдая в зеркало заднего вида, не следует ли за ним какая-нибудь машина. Но ничего подозрительного не заметил. Не замедляя движения, Майкл вытащил перочинный нож, прорезал сзади в обшивке переднего сиденья щель, опустил туда конверт и загладил края разреза.

Асфальт, проложенный на Корал-Гейблс, сменился извилистой дорогой, петляющей по топкому грунту и выходящей прямо к бухте, где когда-то находился популярный, а ныне заброшенный курорт с пляжем, дансингом и казино. Кстати, в этом популярном живописном местечке не было нормирования бензина, но сейчас оно представляло собой жалкое зрелище.

Маневрируя между рядами беспорядочно разбросанных пальм и диких пальметто, Шейн не заметил за собой ни одной машины. Это легко объяснялось: других боковых дорог, куда можно было бы свернуть, здесь не просматривалось, а следовательно, наблюдатель, если таковой был, по-видимому, рассудил, что разумнее остановиться, чтобы его не засекли.

Шейн тихо обругал себя за то, что ввязался в предприятие, которое скорее всего окажется бессмысленной затеей, напрасной потерей времени. Но жизнь приучила его не упускать ни единой ниточки, за которую можно потянуть. Он решил, что убийцы в панике, коли спланировали встречу в таком заброшенном месте, и, пригнувшись к рулю, поехал дальше.

Теплый, застойный, насыщенный влагой воздух окутал его, когда он подъехал к самому краю бухты. Из-под колес автомобиля, поспешно удирая от него, метнулся одинокий краб. Казалось, это было единственное живое существо на побережье. Петляющая дорога неожиданно вывела на открытое пространство, обрамленное королевскими пальмами. Между их серыми стволами проглядывало море. Здесь же находился вымощенный гравием участок для парковки автомобилей, который абсолютно пустовал. Крытый пальмовыми листьями павильон для танцев и кабинки для переодевания также поражали безмолвием и безлюдьем.

Вырулив на обнаруженную стоянку, Шейн выключил мотор. Закурив сигарету, он слушал, как набегают волны на широкий песчаный берег и тихо перешептываются пальмы.

Воздух был теплый, смрад от болотных испарений бил в ноздри, стояла удивительная тишина. Лишь какая-то белка, сердито вереща, укрылась за искривленным мангровым деревом позади безмолвного павильона, да рыба громким всплеском нарушила спокойную гладь воды.

В течение нескольких минут более никаких других звуков слышно не было. Покончив с сигаретой, Майкл отбросил окурок и с тоской подумал о коньяке, оставленном в качестве приманки на столике в баре. Сейчас глоток его ему бы не помешал. При воспоминании о Петерсоне и Макналти, стороживших пустой мужской туалет, его губы изогнулись в усмешке.