Зуфар Фаткудинов: Убийство в старом доме

— Ну, хорошо, хорошо.

Анатолий Григорьевич по невзрачному темному коридору подвел его к местам общего пользования, ткнув красным сморщенным пальцем в какую-то приколотую к стене засаленную бумажку, спросил:

— Согласно этому документу — графику, когда вам угодно посещать эти заведения? Иначе говоря, определите день купания в ванной и минуты посещения туалета утром. У нас, как в будке телефона, там долго в это время сидеть не дозволено, максимум десять минут.

Винокуров долго говорил о необходимости соблюдения порядка и чистоты, вписал его фамилию в графики, в том числе и в график уборки коридора и других мест.

В это время из комнаты, что напротив кухни, вышла стройная, очень миловидная черноволосая девушка и, замедлив шаг, вопросительно вскинула красивые тонкие брови на Анатолия Григорьевича: дескать, откуда и зачем пришел сюда милиционер?

— А, Асия. Очень кстати. Это наш новый сосед. Познакомьтесь.

Она совсем не ожидала, что этот симпатичный лейтенант — их новый сосед.

Она на миг остановилась и, еле заметно кивнув, тихо произнесла:

— Асия Галимова.

— Назип.

И девушка легкой, изящной походкой прошествовала на кухню.

— Вот эта барышня, — Винокуров кивнул в сторону кухни, — никогда не нарушает установленных предписаний. Одним словом, барышня, можно сказать, из института благородных девиц. — В словах старика слышались одобрительные нотки. — Удивительно, но факт.

Старик взглянул на свои графики и, словно спохватившись, что много отнял времени у лейтенанта, быстро затараторил:

— Извольте, мил человек, соблюдать эти правила, как соблюдаете устав милицейской службы.

Из кухни с чайником появилась девушка.

— Можно, вы будете регулятором этих общественных отношений? — тыча пальцем в бумажки, спросил Анатолий Григорьевич у Назипа.

Асия, увидев смущенного, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу офицера милиции, прыснула от смеха и отвернулась.

— Ведь вам это с руки, — продолжал старик. — Вам, мил человек, стоит только мысленно представить — это не трудно сделать, — что наша непривлекательная коммунальная квартира — продолжение, пристройка городской бани или вокзала и...

— Нет-нет, Анатолии Григорьевич! — перебил его Назип, глядя вслед очаровательной соседке. — У вас это здорово получается. Вы, вы останетесь на этом важном посту. Лучше вас решительно никто с этим не справится. Договорились?!

— Пожалуй, вы правы, — обрадовался старик. — Я уж тут давно...

— Ну вот и прекрасно, — облегченно вздохнул Назип. Тем временем дверь за девушкой затворилась. И Данишев поспешил от докучливого старика в свою комнату.

На следующий день начальник районного отдела милиции капитан Минаев первым осведомился у Назипа: как тот устроился с жильем.

— Вот видите, — продолжал капитан, — даже поспать в первую ночь не пришлось на новых пуховиках. Но дело о покушении — сложное. А для вас — польза: не часто приходится участвовать в подобных осмотрах места происшествия в начале следственной карьеры. Это дело будет вести прокуратура. Но не исключено, что и вам по нему придется поработать.

Затем капитан с присущей ему энергией принялся информировать лейтенанта о состоянии дел с преступностью в городе.

— В общем, крутимся все каждый день как колеса маршрутного автобуса, — подытожил Минаев вводную часть разговора. — К сожалению, уголовных дел еще немало. Но я вам пока что дам всего два материала. Все-таки в этом деле вы новичок.

Минаев подошел к сейфу, внимательно посмотрел на картину «Лесные дали», словно верующий на икону, и, глубоко вздохнув, стал открывать сейф.

«Удивительно, как он преображается, — заметил Назип, — как актер. И главное — без театральней бутафории. Но если актер перевоплощается путем восприятия, иначе говоря, под воздействием уготованной ему роли, определенной чужими мыслями, — и в этом заключается неестественность поведения актера, — то капитан, несомненно, перевоплощается исходя из собственных мыслей и душевных порывов, собственного восприятия реальных вещей, и в этом его естественность». Данишев давно заметил, что у людей с тонким восприятием обычно хорошо развит навык самоанализа (очень редкое и ценное качество человека), который является фундаментом самокритики. Самокритичность неведома жестоким и тупым.

Капитан положил перед Назипом две коричневые папки, завязанные тесемками.

— В верхней папке — сообщение из районной больницы об избиении гражданина Гавашева неизвестными лицами. Потерпевший в бессознательном состоянии. — Минаев подошел к окну, взглянул на улицу и, не поворачиваясь, продолжил: — Подготовьте постановление о возбуждения уголовного дела и действуйте. Начните с составления плана расследования. — Он резко, словно на строевом плацу, повернулся, подошел к столу и сам развязал одну из коричневых папок, вытащил оттуда потрепанные разноцветные листки.