Сергей Романов - Закон стаи

Плюхнувшись в удобное кожаное кресло, Пантов обнаружил, что злополучная газета находится у него в руках. До начала утреннего заседания оставался еще целый час. Он потянулся к селектору и нажал на кнопку:

— Неаронов, зайди.

Тут же в дверях появился его помощник с опухшим лицом и в мятой белой рубашке, первые две пуговицы которой были расстегнуты. Он прошел к столу и без приглашения опустился в свободное кресло.

— Ты чего это, ептыть, не здороваешься? — строго спросил Пантов, с недовольством оглядывая своего подчиненного. — Что за вид? Ты что, на дискотеку пришел, Вован?

Он хотел сказать еще что-то назидательное о том, какая выправка должна быть у помощника народного депутата, но Неаронов вздохнул и отмахнулся:

— Полноте, Михаил Петрович! Я с вами в приемной поздоровался, только вы, как стриж, в свой кабинет пролетели. Какая пчела вас с утра ужалила? Уж не статья ли в субботнем номере?

Пантов от наглости своего подчиненного лишь поперхнулся, но воспитательную беседу решил отложить. Он наконец брезгливо кинул газету на край стола перед Неароновым и, стараясь не обращать внимания на расстегнутые пуговицы помощника, спросил:

— Ну и что будем делать?

— Я уже составил текст опровержения… — ответил Неаронов, достал из папки несколько листков и положил их на стол.

— Без меня? — удивился Пантов, пододвигая к себе бумаги.

— А где, извините, вас искать? Слиняли на все выходные, без охраны. Меня не предупредили, где будете. Уж кто-кто, а я-то должен знать, где вы находитесь. Как мальчишка, ей-богу, — он опять тяжело вздохнул.

Пантов принялся изучать опровержение. Дочитав до конца, удивленно поднял глаза на своего помощника:

— Но ты ведь здесь ничего не опровергаешь, а пишешь об облике самого автора, — он склонился над текстом и прочитал вслух: — «Разве может Юрий Агейко, человек, скомпрометировавший себя и уволенный из органов МВД по подозрению во взятках, работать в общественном печатном органе и обвинять других людей в нарушении законности?»

— А как бы вы еще хотели? Подскажите… — прищурившись, посмотрел в глаза Пантову Вован.

Депутат ткнул пальцем в газету:

— У меня складывается впечатление, что ты и сам веришь в эту собачью чушь?

— Конечно, верю, — отхлебнув из кружки, спокойно ответил Вован. — Не обижайтесь, Михаил Петрович. Просто надо знать журналиста Агейко. Он никогда бы не выложил общественности то, что не подкреплено документами. В этом отношении он очень щепетильный человек. Имеет юридическое образование, когда-то возглавлял отдел по борьбе с экономическими преступлениями. На каждое обвинение у него имеется бумажка с семью печатями. Это бесспорно. Между прочим, в суде еще никому не удавалось доказать, что Агейко оперирует вымышленными фактами. Поэтому, как мне кажется, нам, в свою очередь, необходимо в опровержении заявить, что и у самого автора рыльце не просто в пушку, а замарано грязью. И непременно добиться, чтобы опровержение было опубликовано. А там народ пусть сам судит, кто виноват больше, а кто меньше. И стоит ли верить милиционеру-взяточнику?

— Вот как… А что, он действительно погорел на взятке?

— Не доказано. Но шуму по этому поводу было немало. Ему даже пришлось уволиться из милиции. В ранге капитана.

Пантов задумался. Действительно, если все-таки заострить внимание на опровержении фактов, которые в его жизни имели место, то дело обязательно дойдет до судебного разбирательства. И от этого в выигрыше останется только редакция газеты: процесс позволит журналистам публиковать репортажи из зала суда. Видимо, этого и добивается Агейко. Но Вован прав: никаких разбирательств. Нужно опубликовать компромат против самого Агейко, и пока общественность будет рассуждать, кто больше выпачкан грязью, он, Пантов, сможет провести избирательную кампанию и добиться места в думе нового созыва. А там, попробуй, достань его…

Пантов дружелюбно улыбнулся:

— Ты молодец, Неаронов. Голова у тебя хоть и ветреная, но соображает в правильном направлении. Так и быть, награжу тебя медалью.

Помощник взял поднос.

— Куда мне ее, на задницу повесить, что ли? Вы мне лучше другую услугу окажите, Михаил Петрович.

Пантов с папкой для заседаний уже стоял около двери.

— Что еще натворил?

— Менты меня повязали. Попросите Махиню ликвидировать протокол о сегодняшнем происшествии в доме отдыха.

— Бляха-муха! За что?

— Долгий разговор…

— А ты коротко.

— Ну, словом, одну сучку не поделили…