Виктор Иванников - Идти до конца

— М-да, надо подумать над Вашими словами. И ещё, уж простите за любопытство, хочется понять — почему Вы меня всё время «кличете» мироедом-грабителем? Я лично никого не грабил, предприятие сие мне досталось по наследству, управляю им не хуже, чем прежняя власть и много лучше, чем большинство нынешних. Работники у меня справно и вполне достаточно для жизни получают. Неужели Вы считаете, что я должен был отказаться от наследства, которое в скором времени пустили бы по миру нынешние скорохваты, отморозки и прочая шушера, схлынувшая с гор, вылезшая из подполья и сбросившая партийные и комсомольские пиджаки? Чего это Вы меня так? Или Ваша разведка хреново работает, не того зацепили? Вы бы, господа Робин Гуды, лучше именно таких бы, настоящих мироедов вразумляли, я бы мог Вам сходу десятка полтора перечислить в качестве кандидатов, но не буду, не в моём это характере.

— Семён Григорьевич, я прерву Вас, Вам пора сейчас звонить своему приятелю главреду и вразумительно объяснить причину своего озарения насчёт меценатства, ну а после этого, как мы Вам обещали, нам придётся распрощаться.

— Ладно, не хотите признавать свои промахи, чёрт с вами!

— Пётр Васильевич, Семён Григорьевич говорит, Вы получили моё обращение по электронной почте?… На столе лежит? Уже прочитали?… А почему собственно? Разве в нашей истории это не было характерным явлением? Да я не про нынешнюю, какая это история? Не смешите! Я про царскую, империалистическую, тюрьму народов! Вот, вот, Морозовы, Рябушинские, Третьяковы и другие. Мы-то чем хуже? Ведь не все же у нас ныне, как тут мне подсказывают, мироеды, есть и такие, коих можно назвать патриотами! И они, и мы вышли из одного народа, нуждишку тоже познали, знаем почём фунт лиха и прочее. Свои капиталы делали неустанным трудом, особенно законы не нарушали, последнюю рубаху не снимали. Как это у Бога, он прощает все грехи, если действительно покаешься. Вот пусть и будет это покаянием для многих из нас. Потому и думаю, пора бы и нам заняться сим благородным делом… Да-да, я понимаю, тогда власть, в отличие от нынешней, всячески поддерживала меценатство. и ордена, и почести, и налоги, и прочее. Вот мы и должны подсказать, а кое с кого и потребовать. Вы говорите — на развёртывание этой кампании нужны средства? Сколько? Давайте так договоримся, Вы перечислите завтра в мой центральный офис смету затрат, я посмотрю и оплачу, но сразу Вас предупреждаю, хоть Вы и мой друг, как толстосум-мироед, трясущийся над каждой копейкой, никаких Канар, Сейшельских островов и прочее. Узнаю — пожалеете. Вы меня, Пётр Васильевич, знаете. Сейчас главное — это сироты и обездоленные, так мне подсказывают мои новые советники. А впрочем, чего это я беру на себя, в случае чего, они сами с Вами поговорят, уж чего-чего, а убеждать умеют, да ещё как, но не советую… Да, понял я, понял, лучше уж сразу предупредить, время-то какое, я уж про нравы не говорю. Пётр Васильевич, прошу Вас — направьте на это дело Ваши лучшие перья, а я им от своих щедрот за удачно выполненную работу подкину… договорились!.. Всё, господа альтруисты. Считаю сделку, по крайней мере, с моей стороны, выполненной, прошу теперь, как честных, благородных тружеников Кистеня с Ножом, и Вас исполнить Ваши честные обещания.

— Нет ничего проще.

Николай подошёл сзади, ткнул его пальцем в шею. Он сразу же сник. Через полчаса ему поднесли к носу тряпочку с нашатырём. Очнувшись и окончательно «придя в себя», увидел — сидит на поваленном дереве, рядом стоит его чудо-конь, а вдали пылит какая-то машина.

Вечером командир подвёл итог:

— Возможность слушать, контролировать Мордашевского у нас фактически отсутствует. Для её организации необходима весьма серьёзная работа, особенно сейчас, когда он наверняка начнёт «шерстить» свою службу безопасности. Как же? Его оказывается пасли, изучали, многое о нём разузнали, а они, эти служаки, о сём «ни бум-бум». А мы тоже «лопухнулись», не совсем того, кого следовало бы захватить, взять, взяли в оборот. Одиознее сволочей хоть пруд пруди, казалось, закинь сачок, обязательно такая попадётся, ан нет. Это уже второй раз. Впредь придётся знакомиться и с прошлым таких промышленников, да и к нынешним делам попристальнее приглядываться. Но это в данном случае моя вина, моя обязанность. Скажу честно, мне этот Семён Григорьевич даже где-то понравился. Тем не менее, осторожность и ещё раз осторожность. Будем предельно мобилизованными, но думаю, ближайшее будущее покажет. А сейчас не таскать хвосты, не дать себя послушать, никаких маячков, по одному никуда не ездить и так далее. Впрочем, Вы этому, слава Богу, хорошо обучены. Даю Вам несколько дней, точно сколько — определю попозже. Восстанавливайтесь, посещаем с подарками подшефных, ну а после принимаемся снова за свой труд. Егор, мы тут подумали, прикинули и решили дать тебе возможность отвезти наши подарки своему детскому дому. Но только учти прошлый урок — только передать подарки и никакого самоуправства. По идее тебя нужно сопроводить, но сынки верят в тебя и считают — не подведёт. Даём тебе на это дело сутки, более, извини, не получается. Как сынки, дадим?