Сергей Ермаков - Охотник на отморозков

— Ее просто запугали, — громко сказала Лиза.

— Девочка, иди отсюда, не мешай! — приказал ей Свеча.

— Мальчик, не груби мне, — ответила ему Лиза.

Молодой мент поднялся со скамейки, поигрывая дубиной.

— Ладно, ладно, — сказал Шершень, легко сжав Лизе кисть руки, — замнем это дело. Я вижу тут у вас каша варится еще та!

— Каша не каша, а заявлению их я тоже могу ход не давать, — сказал Свеча, — нам лишние геморрои не нужны.

— Тем более, когда в деле участвует сынок начальника милиции, — добавил Шершень.

— А это тут совсем не при чем, — ответил Свеча, — у нас подход беспристрастный.

— Знаю, знаю, — сказал Шершень, — я в вашей местной газете читал. «Комбинатовский рабочий». Раскрываемость преступлений у вас 99, 9 %.

— А что у вас есть сомнения? — сурово спросил Свеча.

— Что вы, никаких сомнений, — ответил Шершень, — я верю вашей газете так же, как и вам.

— Так что в ваших интересах, молодой человек, — невозмутимо продолжил Свеча, — как можно быстрей взять билет и уехать отсюда куда подальше, пока мы вас не арестовали. И тогда, может быть, из-за этого пустякового дела мы не будем вас разыскивать на просторах России.

— Ну, что ж, вы очень милые люди, — сказал Шершень, — приятно было побеседовать. Спасибо прапорщику передайте за куртку, которая согрела меня вчера вечером.

— Передадим, — пообещал Свеча.

Шершень снял с себя милицейскую куртку, положил ее на стол к дежурному, накинул на плечи свою дубленку, забрал паспорт и пошел к выходу, таща Лизу за руку. Они вышли из отделения милиции и остановились на пороге.

— Хороший был сервиз-то? — спросила Лиза.

— Китайский фарфор, — ответил Шершень, — на шесть персон.

— Ого! Наверное, дорого стоил?

— Да так, — пожал плечами Шершень, — теперь уже какая разница?

— А в сумке что было? — спросила Лиза.

— Ничего ценного, только вот туалетные принадлежности жалко. У меня там хороший лосьон после бритья был.

— Что только туалетные принадлежности в сумке были?

— Еще костюм новый на свадьбу купил и так по мелочи трусы, носки, — ответил Шершень.

— Ни фига себе, — удивилась Лиза, — костюмы сейчас бешеные деньги стоят. Здорово тебя обули!

— А зачем мне этот костюм? — пожал плечами Шершень. — Свадьбы не состоялось, а больше мне его некуда одевать.

— На свою свадьбу, — подсказала Лиза.

Шершень усмехнулся:

— Ну, это вряд ли…

— У тебя, что нет любимой девушки? — спросила Лиза.

— Нет, — ответил Шершень.

— Ты ее бросил или он тебя? — спросила Лиза.

— Да никто никого не бросал, просто ее нет.

— В твоем возрасте неприлично не иметь девушки, — сказала Лиза, — могут подумать, что ты голубой.

— А ты не говори никому и никто не подумает.

— Но я-то знаю, что у тебя ее нет.

— Ладно, знаток секс меньшинств, — сказал Шершень, — пойдем где-нибудь купим цветы, да поедем на могилу Дениса. Продаются у вас тут где-нибудь живые цветы?

— Есть на рынке у азеров, — ответила Лиза, — это недалеко. Минут за пять дойдем.

— Потом на автобус, — продолжил Шершень, — а то на кладбище не успеем съездить. Мне же еще уезжать сегодня на поезде. Драпать от уголовного дела, которое на меня грозились завести из-за этих малолеток.

— Любой нормальный человек на твоем месте уехал бы, — сказала Лиза, — на фига тебе эти неприятности? А сумку твою и сервиз менты и не искали. Оставили Сопле и Гантеле за нанесенный тобой им «ущерб» в качестве материальной компенсации. Если бы тебе было в чем ехать, то они бы и дубленку тебе не вернули.

— Да, городок у вас еще тот, — усмехнулся Шершень.

— Это точно, — засмеялась вместе с ним Лиза, — а этим уродам все с рук сходит. Недавно такая у нас тут история приключилась. Сопля вместе с Гантелей изнасиловали в подвале девчонку. Затащили, запугали, избили и изнасиловали.

— Вот скоты! — покачал головой Шершень.

— Да, еще те уроды, — подтвердила Лиза, — девчонка расплакалась и матери все рассказала, а мать заявление в милицию написала. И сказала, что так этого дела не оставит, что засадит обоих. Папаша Соплю и Гантелю поругал, даже по уху двинул и привел к девочке прощения просить. А она такая вся недотрога была, ей всего-то четырнадцать. До этого случая даже не целовалась ни с кем и сразу… Надолго бы их за такое дело засадили бы.

— Да, можно было упечь, — согласился Шершень, — и чем дело кончилось?

— Вот Сопля и Гантеля пришли к девушке домой, — продолжила Лиза, — прощения просили. Обещали так больше не делать, лишь бы заявление забрала. А мать девочки ни в какую. «Посажу, — говорит, — подонков в тюрьму, даже если придется до президента дойти». Папаша Сопли, видя, что дело пахнет керосином, побежал жаловаться к Барину. Тот выслушал, а назавтра маме этой намекнули там, где она работала, что на комбинате сокращение грядет и она, мол, в первых рядах на увольнение. Но могут не уволить, а перевести в другой цех на повышение. Все зависит от того, как она себя будет вести. Мама поняла, откуда ветер дует, и «скисла». Поняла, что сил с этой бандой справиться, у нее нет. А Сопля и Гантеля в это время этой девочке лицемерно подарки дарили, стали от всех защищать. Короче, применили метод кнута и пряника на всю катушку. Так все это дело и замяли. Правда, потом недели две Сопля и Гантеля тихими такими были, а прошло две недели и принялись снова за старое!