Владимир Колычев - А ты бы ей отказал?

— Могли бы влететь, — сказала Роза.

Она очень помогла ему, следила за обстановкой, предупредила об опасности.

— Первый блин комом.

— А будет еще?

Егор выразительно промолчал.

— Я так и знала!

— За дорогой смотри!

Машину они бросят в укромном месте, переоденутся, и на вокзал. Прямо сегодня в Москву и уедут. Задание выполнено, здесь им делать нечего.

Кризис миновал, руки целы, ноги укорочены лишь до колена, больше никаких ампутаций. Но, в любом случае, Родион — инвалид. Не было дня, чтобы он не плакал. Наташа прекрасно его понимала и не осуждала. Хотя и осознавала, что Егор бы в такой ситуации плакать не стал. Он кремень, он скала, а Родион — растение тепличное.

— Все будет хорошо. В Германии сейчас такие протезы делают, даже хромать не будешь, — сказала она.

Из больницы Наташа практически не вылезала. Иногда приезжала мама Родиона, но и тогда он чуть ли не требовал присутствия жены. Она не хотела его расстраивать, тем более что ей нужно было хоть как-то искупить вину перед ним. И перед собой… Любила она Егора, очень любила, но в постель с ним ложиться права не имела. Вот когда разведется с Родионом, тогда можно. Тогда честно.

— Протезы денег стоят.

— Что-то я не поняла…

Дела в компании на подъеме, обороты растут, и не Родиону заводить разговор о деньгах.

— Я отказался оспаривать дарственную. Все мои акции принадлежат тебе.

— Зачем оспаривать, я ведь все переписала обратно!

Наташа уже подписала все необходимые бумаги, и Родион об этом знал.

— Я имею право отказаться.

— Не надо мне ничего!

— Почему?

— Не надо, и все.

— Я знаю, меня Егор спас, — со скрипом выдавил Родион.

— И я это знаю, — кивнула Наташа.

— Откуда он взялся?

— Дела у него в Москве.

— Бизнес?

— Вроде того.

— К нему хочешь уйти?

Молчание — знак согласия. Именно это Наташа и хотела бы сейчас сказать.

— Почему ты молчишь? — забеспокоился Родион.

— Я люблю его, — прошептала Наташа.

Егор куда-то пропал, третью неделю о нем ни слуху ни духу. Вдруг он бросил ее? Получил свое и бросил… Если так, то все равно она не может молчать. Свою вину перед Родионом она могла искупить не только служением ему, но и правдой. И тем, и другим.

— Что?!

— И ты должен это знать.

— Ты уходишь к нему? — повторил Родион.

— Сначала я должна поставить тебя на ноги.

— Ты уходишь… Я так почему-то и думал… — Родион закрыл глаза, чтобы сдержать накатившую слезу.

— Слышал, что с Ликой случилось? — вдруг спросила Наташа.

— При чем здесь Лика?.. — встрепенулся он. — Не нужна мне Лика! Мне ты нужна!

— Эрик ее убил.

— Да?

— Утопил.

Наташа не знала точно, кто раскололся, Антон или Семен. Она знала, что милиция задержала еще двоих членов банды. Мало того, вскрылась если не вся, то бо́льшая часть правды. Эрик не обманывал, он действительно сделал ставку на Наташу. А Лике это не понравилось. И зла она Родиону не желала. Возникла ссора, Лика в сердцах пырнула Эрика ножом, он ее там прямо на месте и утопил. В ванной. И сама Наташа чуть не захлебнулась. В своем джакузи. Но Родиону не стоит знать всех подробностей.

— Ублюдок!

— Надеюсь, Эрик — последняя твоя ошибка.

— Ты тоже моя ошибка, — скривился Родион.

— Может быть, — не стала возмущаться Наташа.

— Я не должен был приводить тебя в свой дом.

— У тебя есть возможность исправить свою ошибку.

— Я должен был выгнать тебя сразу после того, как ты вернулась после Магриба… Но я не смог. Потому что ты как ведьма… Не знаю, чем ты меня опоила, но я не могу без тебя.

— Я бы опоила тебя обратно, но я не разбираюсь в приворотах.

— Не знаю, чем ты меня опоила… — повторил Родион. — Но если ты уйдешь, я умру… Это не шантаж, это тупая констатация факта.

— Я беременна, — вздохнула она.

— Что?!

— Помнишь, мне стало плохо, меня стошнило… Это беременность.

— Ты останешься со мной?

— Я люблю Егора.

— Ты можешь полюбить кого угодно, но только не меня… Я давно это понял. И даже простил… И твоего ребенка я буду воспитывать как своего…

— Это и есть твой ребенок, — поморщилась Наташа.

— Да?

— Ты меня совсем за ведьму держишь?

— Извини!

— Еще раз назовешь меня ведьмой, я от тебя уйду.

— А если не назову?

Наташа тяжко вздохнула. Совесть и благоразумие склоняли ее на сторону Родиона, страсть влекла к Егору. Первая чаша была тяжелей, и она уже была готова смириться с ней. Но если она останется с Родионом, на Егоре придется поставить крест. И на нем, и на себе…