Владимир Колычев - А ты бы ей отказал?

— Тебе нельзя волноваться! — Наташа положила ему руку на плечо. — Это может спровоцировать обострение.

— Обострение чего?

— Тебе могут отнять и руки.

— Руки?!. Это что, все правда?

Наташа кивнула. Кошмар случился с ним наяву.

— Еще бы немного, и ты мог бы умереть, — кивнула Наташа, пытаясь хоть немного его успокоить.

— Лучше бы я умер, — прошептал Родион.

По его щекам катились слезы. Наташа чувствовала себя последней мерзавкой, глядя на него. Он умирал в муках, а она — с Егором.

— Не надо так говорить.

— Моя компания теперь твоя.

— Не нужно мне ничего, я уже написала отказ.

— Это потому, что я жив?

— Это потому, что я узнала про дарственную… Эрик ничего не говорил мне о своих планах.

— Ты с ним спала?

— Нет! — мотнула головой Наташа.

— А если ты была с ним в сговоре?

Родион резко посмотрел на нее. И это отняло у него последние силы. Он закрыл глаза, и его сознание заплутало в потемках.

— Клянусь, что нет!..

Но Родион ее не слышал.

От переживаний ей и самой стало так плохо, что даже затошнило. Но ничего, это всего лишь временная слабость. Тошнота пройдет, ей станет легче, а Родион так и будет лежать, прикованный к больничной койке. Вот и как бросить его такого беспомощного?

«День рожденья — грустный праздник». Особенно, если это последний день рождения.

Жизнь у мужика удалась — братва уважает, женщины любят, деньги сами в карман просятся. И за ресторан платить не надо, потому что он свой, собственный. Именинник в ударе, морда красная, глаза веселые, одной рукой он жестикулировал, кому-то что-то объясняя, а другой — обнимал «мисс» в коротком платье и с красной с золочеными буквами перевязью. Столы накрыты в зале на втором этаже, погода по-настоящему весенняя, народ с удовольствием выходит на балкон. Потянуло на воздух и виновника торжества. Телохранители вышли вслед за ним, но это его не спасет…

Внешне авторитет чем-то напоминал Магриба, та же фактура, та же манера держаться, тот же наглый взгляд. И грехов у него не меньше. Наркота, заказные убийства… В любом случае с ним уже все решено, Егору осталось только привести приговор в исполнение.

Не хотел он быть палачом, не лежала к этому душа, но делать нечего, дал слово — держи.

Объект уже в прицеле, палец на спусковом крючке… Винтовка дернулась в руках, Егору — толчок в плечо, а жертве — пуля в лоб… «День рожденья — грустный праздник»…

Егор не был профессиональным киллером и не хотел им становиться, но и дилетантом его не назовешь. К тому же куратор снабдил его подробными инструкциями на все случаи, которые могли возникнуть в процессе.

Винтовку Егор оставил на чердаке, маску и перчатки снимет в машине. Если доберется до нее.

На чердаке он не задержался. Оставил «лежку», спустился в подъезд, по лестнице — вниз. Он торопился, действовал быстро, и все же не успел.

— Осторожно, гости!

Ни рация не подвела, ни Роза. Правда, информация поступила в самый последний момент. Егор едва успел сдать в сторону, как в подъезд вбежал амбал с борцовской шеей. Егор ударил его ладонью в горло — со всей силы, на поражение. Все равно, выживет или нет.

За первым телохранителем бежал второй, у этого в руке пистолет. Егор мог пристрелить «быка», но он просто толкнул на него амбала, а тот взял и выстрелил. Но при этом от столкновения не ушел. Принял на себя подстреленное тело, попытался его удержать, а Егор уже тут как тут. Стрелять он не стал, ударил кулаком в надбровье — наверняка.

Роза подала машину к самому подъезду.

— Давай быстрей!

Егор сел, старая «трешка» стремительно набрала ход. Он глянул назад. Со стороны ресторана, огибая угол дома, во двор вбегали люди в черных костюмах. Но Роза выбрала правильное направление — машина не приближалась к ним, а, напротив, удалялась.

— А я еще смотрю, что это за люди в машине… — сказала она, выруливая на улицу. — А это они тебя «пасли».

— Меня? — Егор снял маску, сложил, сунул в карман. Выбрасывать нельзя, там волосы с его головы, а это — улика.

— Ну, не тебя конкретно… Знали они, что из этого дома стрелять будут.

— Может, знали, может, предполагали, — пожал он плечами.

— Серьезная организация.

— Серьезная. — С этим трудно было не согласиться.

Одни телохранители держали оборону ближнего круга, другие — контролировали дальние рубежи. Тут и людей нужно много, и организация процесса — дело непростое. Егор едва не попал впросак.

Он осмотрел себя. Перчатки на руках, пистолет на месте, пуговицы не оторваны, нигде ничего не порвано. А в карманах у него ничего не было. Он нарочно не брал с собой лишнего, чтобы нечему было вывалиться. И сигарет у него не было. А ведь он почти двое суток провел в «лежке». Очень хотелось курить. Но это все потом.