Владимир Колычев - Ловелас в законе

Но мотор мог раскалиться снова. Если Перекатников учует подвох и вернется, да еще и амбалов каких-нибудь с собой прихватит. Похоже было на то, что Стас всерьез собрался ограбить Перекатникова. Это значит, что Никите ни в коем случае нельзя светиться. Проблемы ему не нужны.

Вероника вернулась на кухню, глянула на тарелку.

— Что, не вкусно? — с заметным расстройством спросила она.

— Нет, очень вкусно, спасибо. Просто Саша аппетит испортил. — Он зачерпнул из тарелки ложку плова, отправил в рот.

— Мой Саша. — Она вздохнула. — И никуда от него не деться. — Вероника посмотрела на Никиту так, как будто он просто обязан был забрать ее из этого вертепа.

— Жизнь, она такая, — сказал он.

— Да я, в общем-то, и не жалуюсь. — Она с усмешкой глянула на него.

Не хочет он ее похищать, и не надо. Не особенно Саша и плох, не так уж и противно под ним раздвигаться. А иногда и приятно. Вероника как будто дразнила его, но Никита постарался пережить этот момент. Попроще надо быть. И пожестче. Как в старые добрые времена. Тем более что ничего страшного не произошло. Не удержит его Вероника, останется со своим Сашей, зато будет потом, о чем вспомнить. Возможно, Никита — самый яркий момент в ее никчемной жизни.

— И не надо, — сказал он.

— У Саши запарка какая-то. Ему сейчас не до нас. Ну, если только… — Она приложила палец к щеке и задумалась.

— Что, если только?

— Нет, ничего. Ты до завтра останешься?

— Не знаю.

— Ну да, ты же занятой человек, у тебя каждая минутка на счету.

— Все мое время сегодня только для тебя…

— Ну, пятиминутка у нас уже была. Как насчет расширенного совещания?

Никита кивнул, поднялся, сгреб Веронику в охапку, взвалил себе на плечо. На диван он укладывал ее уже без трусиков. Платье снимать не стал. А зачем, если она и в нем возбуждала его до бешенства?

Ни мысли не материальны, ни глупости, но и те, и другие толкают людей на реальные действия и воплощаются в результатах таковых. А если глупость и мысль — это одно и то же, то последствия могут быть разрушительными или даже катастрофичными.

Никита не собирался уходить от Вероники, но как будто сам черт его за ногу дернул. Она отправилась в душ, а он поднялся, оделся и фактически сбежал от нее.

— Ну что ты узнал? — Стас улыбался, глядя на него.

Он почему-то был уверен в том, что Никита принес ему в зубах сахарную косточку.

— Да ничего путного.

Никита неспроста подумал о сахарной косточке. Он чувствовал себя паскудным кобелем. А если вернется к Даше, то станет побитой собакой. Во всяком случае для нее.

— А чего так?

— Да так.

Они сняли квартиру с посуточной оплатой, чтобы сэкономить, взяли вариант попроще. Комната маленькая, кухня никакая, почти как у Никиты в Москве. Но там у него была хотя бы какая-то обстановка и уюта куда побольше. А главное, перед глазами не маячили опостылевшие физиономии.

На кухне было накурено, а Никита это дело не любил. Да и вообще, душа его рвалась домой. А еще лучше — к Веронике. Но к ней путь заказан, во всяком случае, Никита пытался себя в этом убедить.

— Зачем же ты к ней ходил?

— Я же говорю, в магазине случайно встретил.

— Говорил с ней или только развлекался? — осведомился Стас.

— У Перекатникова банда своя.

— А говоришь, что ничего не узнал.

— Ну, может, и не в прямом смысле банда.

— Про деньги спрашивал?

— Я же не идиот, чтобы прямым текстом. Может, и нет никаких денег.

Никита уже не жалел о том, что приехал сюда. Он повидал Веронику, душу отвел. Правда, загрузился при этом под самую маковку, но так это личные переживания, а не общая уголовная ответственность. Не нужны ему были никакие деньги, и говорить о них парень не хотел, хотя у него и были кое-какие соображения на сей счет. Почему это, интересно, Вероника о трех миллионах заговорила? С потолка цифру взяла или что-то слышала, а то и видела?

— Есть деньги. Перекатников на землеотводе сидит, через него бешеные бабки проходят.

— Запара у него какая-то.

— В смысле?

— Может, за задницу его возьмут? — Никита мрачно усмехнулся.

Заманчивый вариант. Саше тюрьма, а ему Вероника. Но зачем Никите победа, которую он не заслужил? Уныло ему будет чувствовать себя нахлебником.

— И бабки медным тазом накроют.

— Да нет там никаких бабок.

— Есть, нутром чую. — Стас потянулся за сигаретой, но вдруг дернулся, как будто его блоха укусила, резко повернулся к Никите, с подозрением глянул на него и проговорил: — Слушай, а ты что, кинуть нас хочешь?