Олег Дудинцев - Заказуха [сборник]

— Я за свои слова привык отвечать. Сказал отпущу, значит, отпущу. В наказание будешь две недели приходить утром в отдел и убирать прилегающую территорию. Кстати, общественные работы в Уголовном кодексе предусмотрены как наказание. Да и подчиненные мои не скажут, что я от тебя взятку получил, — улыбнувшись, объяснил Субботин. — Только ты в подвале потише себя веди, а то одного твоего собрата жильцы уже приговорили. Слишком много причинял им хлопот, — посоветовал он напоследок. — А сейчас получишь в дежурке раму и, пока народ не спохватился, вернешь ее на место.

Петр Федорович с радостью воспринял приговор и, не веря в такой благополучный исход, нахлобучил на голову шапочку и ретировался из кабинета.

Дальнейший рабочий день Субботина проходил в привычном ритме, когда одновременно приходилось решать десятки всевозможных задач: где раздобыть запчасти на вышедший из строя «уазик», кем заменить заболевшего дежурного, как избавиться от пьяницы участкового и каким образом вытрясти из следователей карточки на раскрытые преступления, которые помогли бы улучшить статистические показатели отдела. Лишь к вечеру поступили сообщения из уголовного розыска.

На проспекте Энтузиастов операм посчастливилось разыскать неуловимого дворника, женщину, которая косвенно подтвердила вчерашние откровения Верочки.

И местный участковый припомнил декабрьский случай, когда один из жильцов дома спустил с лестницы бомжа, и тот, неудачно приземлившись, сломал себе ребра. Возбужденное дело со временем прекратили, так как потерпевший изменил показания и убедил следователя, что свалился без посторонней помощи. С тех пор участковый бомжа не встречал, и это наводило на печальную мысль, что еще одну жертву коллективного преступного сговора постигла трагическая участь.

А вот на станции «Скорой помощи» Пушкову пришлось приложить усилия, чтобы сломить упорство администрации. Главврач никак не желал помочь общенародной милиции и каждые десять минут вспоминал о прошлогодней краже колеса со служебной машины, которую до сих пор не раскрыли местные сыщики.

Когда все доступные ему средства убеждения были исчерпаны, Пушков вспомнил слова начальника и предложил посодействовать в проведении на станции внеочередного техосмотра автомашин, который, по его мнению, мог сыграть положительную роль в поиске исчезнувшего колеса. Главврач оказался человеком понятливым, и в течение получаса была разработана форма социологического исследования, результаты которого пообещали доставить в отдел на следующий день.

И действительно, к обеду объемистая пачка анкет лежала на рабочем столе Субботина. Он выбрал одну из них — заполненную Володей. Остальные Ковалев заложил в агрегат для уничтожения документов, который походил на огромную стиральную машину.

Взяв в руки отложенную анкету, Субботин стал читать вслух:

— Двоюродный брат — Скоков Валентин Александрович. Место работы — тракторостроительный завод. Домашний адрес — Большой проспект Васильевского острова.

Других братьев, проживающих в городе, в анкете не значилось.

С этого момента бывший ударник труда, а ныне профессиональный киллер Валентин Скоков стал объектом пристального внимания оперативных служб.

На следующий день, прихватив с собой оперативное дело по теракту, Субботин отправился в главк.

Поднявшись по мраморной лестнице и миновав бронзовый бюст Петра, сменивший на постаменте отполированную до зеркального блеска голову вождя революции, он проследовал к руководству уголовного розыска.

В течение сорока минут он размахивал перед ними тоненькой папочкой дела, пересказывал фабулу зверского преступления и убеждал в необходимости оперативного наблюдения за главным подозреваемым Скоковым, за спиной которого, согласно информации, скрывается зловещий ВПК.

— Представляете, какое громкое дело раскрутить можно, — взывал он к присутствующим, пока те не сдались, пообещав оказать району всяческое содействие.

«Испугались, фантики, и перестраховаться решили», — констатировал Субботин, сворачивая за угол Большого дома и направляясь к станции метро «Чернышевская».

По дороге он завернул в «Колобок», где утолил голод тремя пирожками. Когда представлялась возможность, Субботин с удовольствием посещал это кафе: оно возвращало его к воспоминаниям о детстве, беззаботно прожитом в этом районе города.

Скокова взяли под круглосуточное наружное наблюдение на следующий день в семь утра при выходе из дома. Вместо привычных для себя «Жигулей» наблюдатели были вынуждены трястись в переполненном метрополитеновском вагоне.