Владимир Колабухин - В поиске истины

— Меня одного взяли?

— Нет, и вашу сообщницу Завьялову тоже.

Он удручённо качнул головой:

— Надо же… Так долго готовились… Всё вроде бы учли, всё по секундочкам выверили, и сорвалось!

— Рассказывайте, как было дело.

— Да ведь всё знаете, наверное.

— А я вас хочу послушать… Говорите.

И он стал рассказывать. Так же подробно, как Завьялова.

И всё сходилось.

— Сколько мне дадут? — спросил Камилов. — Я ведь вам чистосердечно… Мог бы и промолчать…

А в тёмных глазах — отчаяние.

— В салоне машины старались не наследить?

Он кивнул.

— А следы всё равно оставили… Что ж вам не чистосердечно? Другого пути ведь и нет! — продолжал я. — А насчёт срока наказания — так это не по адресу обратились. К тому же у меня к вам есть ещё несколько вопросов. Постарайтесь ответить так же «чистосердечно»… У вас в квартире изъяты не все деньги, похищенные в «Бирюзе». Где остальные?

Камилов долго молчал, потом с трудом зло выдавил из себя:

— На знакомую потратил.

— На кого именно? Как?

— Серьги ей бриллиантовые купил…

И он рассказал об Изотовой. Догадался, что я знал о ней.

— А Нину, значит, в отставку?

Камилов горбился от вопросов, весь взмок. Но мне ещё надо было вернуть его к истории с Ладыгиными, и я снова спросил:

— Ну, а что же вы о Пикулине не вспомнили? Отбывает срок парень, а мог бы стать отличным спортсменом. Интересовался, женились ли вы.

Камилов побледнел.

— Вы и об этом узнали?

— О чём? Расскажите!

И он опять стал рассказывать. Всё рассказал. Под давлением улик, очных ставок, других доказательств его преступлений. Я не успевал записывать. А когда Камилова увели, я ещё долго с неприятным чувством вспоминал его усмешки, недобрые взгляды.

Звонок телефона оторвал меня от невесёлых дум. Я поднял трубку и услышал приглушённый голос Белова:

— Ну? Что у тебя?

— Всё в порядке. Завьялова и Камилов во всём признались.

— Вот и отлично! Теперь что ж — домой собираешься? Восьмой час вечера!

— Иду, Александр Петрович, иду! Если бы вы знали, как мне сейчас надо быть дома!

— Тогда не задерживайся. Будь здоров!

В трубке раздались гудки. Я убрал в сейф бумаги и торопливо вышел на улицу.

Мистер Колвер неподвижно сидел в кресле у открытого окна спальни. Со второго этажа фешенебельной виллы, горделиво возвышающейся на опушке апельсиновой рощицы на берегу Калифорнийского залива, он хорошо видел всё, что происходило в мареве заката.

Вечер наплывал тёплый и тихий. Сумрак медленно опускался на аквамариновую гладь засыпавшей лагуны; на белом песке один за другим таяли солнечные блики; в обнимку тянулись с пляжа к дороге последние парочки; одна из них остановилась, слилась в долгом поцелуе…

«Счастливчики», — с горечью прошептал Колвер, сетуя на свою немощность. Он вздохнул, плотнее закутался в мягкий халат и откинулся на спинку кресла. Глубоко задумался.

Его кредитная фирма не была таким гигантом, как, например, широко известные компании «Галф Ойл Корпорейшн» или «Юнайтед Брендз Компани», однако он тоже ворочал многими миллионами. Долларов ему хватало, недоставало лишь радости жизни. Болезни и старость напоминали о смерти. Целыми днями сидел он теперь у окна спальни, и никто не решался беспокоить его. Колвер думал о своих миллионах, во имя которых израсходовал отведённое судьбой время так безоглядно, что не успел обзавестись семьёй, и, значит, всё богатство даже некому завещать… Теперь он отдал бы всё своё состояние за возможность вот так же молодо и безмятежно, как эти молодые парочки, гулять по тенистым улочкам и знать, что он кому-то дорог и нужен.

Неожиданно за его спиной послышался шорох. Он обернулся. Тяжёлая портьера на двери заколебалась, складки её раздвинулись, и показалась съёжившаяся фигурка секретаря.

Колвер недовольно сдвинул жидкие выцветшие брови. Секретарь несмело приблизился.

— Он пришёл, сэр.

— Пусть войдёт, — оживился Колвер.

Секретарь ужом выскользнул за портьеру. И на пороге сразу показался высокий плотный блондин с быстрым цепким взглядом.

— Мистер Элл Хейс? — нетерпеливо спросил Колвер.

— Так точно, сэр, — по-военному чётко отозвался вошедший и ещё больше вытянулся.

— Садитесь.

Хейс, ступая на носки, медленно прошёл по белому пушистому ковру и осторожно опустился в такое же белое мягкое кресло.

— Мне рекомендовали вас как надёжного человека, знающего язык индейцев, — слабым голосом продолжал Колвер. — Говорят, вы служили в армии? Где именно?